Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

- Злодей сей плахи не избежит, то верно. Но как быть с теми, кто потакал ему, на подлое дело толкал?- спросил, ни к кому не обращаясь, вице-канцлер Михаил Илларионович Воронцов.

- О чем ты? - заворчал Алексей Петрович Бестужев. - Или не слышал, что один он на то дело решился? Не было у него, слава Богу, сообщников.

- А как же Фридрих прусский? Не он ли того мужика направил прямиком в Холмогоры принца из темницы освобождать?

- Тебе-то, граф, откуда такие подробности известны? - ехидно поинтересовалась императрица. - Сорока, что ли, на хвосте принесла?

- То уже не тайна, - развел руками вице-канцлер, - любая булочница языком в лавке болтает - не запретить.

- Никакой строгости не стало. Хотела бы услышать насчет короля прусского мнение ваше, - негромко проговорила императрица, опустив глаза на паркетный пол, словно сам виновник их нынешних бед находился не иначе, как под столом.

- Богохульник он и мерзопакостник,- первым высказался Бестужев.

- Тут я с Алексеем Петровичем согласен, - подхватил налету мысль того Петр Иванович Шувалов, - наказать бы его примерно за все козни, да только как то совершить...

- Гренадеров, что еще при Анне Иоанновне к нему на службу на небольшой срок отданы были, отпускать от себя не желает, - напомнил граф Воронцов. - А им ни причащаться, ни исповедоваться в той стране негде.

- Посланника нашего Гросса по важным делам принимать более года не желал, и мной велено было ему на родину обратно возвращаться, чтоб понапрасну деньги не просиживал,- сообщил канцлер Бестужев.

- Насколько мне ведомо, то и прусский посланник Варендорф из Петербурга самовольно уехал, ни с кем не простившись? - осторожно спросил Александр Иванович Шувалов, не желая показывать свою чрезмерную осведомленность.

- Выходит, полный разрыв меж нами?- слегка удивленно произнесла императрица, которая, видимо, впервые слышала об отбытии из столицы прусского посланника, но, в свою очередь, не желала выказать свое незнание в государственных делах.

- Значит, война? - чуть не шепотом проговорил Петр Иванович Шувалов, боясь громко произнести это страшное слово.

- Проучить надо пакостника,- хищно прищурил кустистые брови канцлер Бестужев и шмыгнул носом, оглядев присутствующих.

- Не обмишуриться бы...- покрутил головой осторожный Воронцов, - а то как бы вся Европа над нами смеяться не стала.

- Бог не выдаст - свинья не съест, - подвел итог Алексей Шувалов.

- Кого над войсками поставим? - спросила императрица.

- Тут хорошо подумать надо, - вновь заосторожничал Воронцов, - во время похода своего с нашим корпусом генерал-фельдмаршал Репнин, слышал я, изрядно Фридриха напугал...

- Только обратно ни с чем вернулся, - быстро перебил вице-канцлера Петр Иванович Шувалов. - Тут поопытнее кого-то надо ставить...

- Опытнее Степана Федоровича Апраксина нам никого не сыскать, - пытливо оглядел всех канцлер Бестужев. - У него и чин самый подходящий, и с младых ногтей при армии состоит. Сколько им сражений выиграно, и не счесть.

- Если у Степана Федоровича нынче со здоровьем все ладно, то и ломать голову нечего, - кивнул Петр Шувалов, - по всем статьям он для этого дела подходит.

- Так оно, - согласился и Александр Шувалов.

- Стар больно, - попытался возразить граф Воронцов.

- И что с того? - живо заступился за своего старого друга, генерала-фельдмаршала Апраксина, Алексей Петрович Бестужев. - Старый конь борозды не испортит...

- Но и глубоко не пашет, - хихикнул Воронцов.

- Что ему там, в пятнашки, что ли, играть? - широко улыбнулась императрица, сняв общее напряжение. - Все когда-нибудь старыми сделаемся.

Степан Федорович Апраксин устраивал практически всех, поскольку благодаря своему благодушию и незлобивому нраву почти никогда ни с кем из высоких сановников не ссорился, дружбу водил, как с канцлером Бестужевым, так не чурался и братьев Шуваловых. И хотя ему давно перевалило за полсотни годков, он оставался бодр и подвижен, правда, страдал тучностью из-за особого пристрастия к чревоугодию и винопитию. Но петербургское общество благоволило старому служаке, редко показывающемуся в столице, но если уж он приезжал, то закатывал по этому случаю такой бал, о котором потом вспоминали едва ли не целый год, восхищаясь хлебосольством Апраксина, пышными фейерверками, обильными столами.

Сойдясь на его персоне, и решив, посылать ли Фридриху посланца с объявлением о начале военных действий, совещаться закончили, облегченно вздохнув, как будто наконец сбросили с плеч тяжелую ношу, что тяготила всех долгие годы. Больше всех радовался канцлер Бестужев, не подозревая, как плохо скажется именно на нем принятое сегодня решение.

16

В Сенате уже через неделю разобрали дело о злом умысле Ивана Зубарева против государыни и единодушно приговорили его к казни через повешенье, как предателя и лазутчика. Бумагу с сенатским решением подали на подпись императрице, но она то ли за делами в связи с предстоящей войной, то ли по иной причине забыла про нее, отложив куда-то с прочими ежедневно поступающими бумагами, копившимися в ее кабинете не по дням, а по часам. Вскоре те бумаги служитель снес в специальный чулан, где они должны были находиться на всякий случай, ежели потребуется сыскать что-то важное. Но обычно такой случай наступал раз в сто лет, и... Иван Зубарев продолжал содержаться в остроге, всеми забытый и никуда не востребованный. Через одного из караульных ему удалось передать на волю весточку о помощи и милосердии, в которой он обращался к поручику Кураеву, моля в очередной раз выручить его из беды.

Гаврила Андреевич, прочтя записку от своего многострадального друга, хотел было сжечь ее и никогда больше не вспоминать, но что-то подсказало ему, что Иван может заинтересовать кого-то из высокопоставленных людей, вдруг да чем пригодится, и он направился на встречу с канцлером Бестужевым, прихватив с собой и зубаревское послание.

- Интересно все обернулось,- хмыкнул Алексей Петрович, брезгливо топорща губы и вчитываясь в каракули арестанта, - чуть ли не по его вине армию против Фридриха собираем, благое дело свершить готовимся, а он сидит в остроге, смерти ожидает.

- Жалко парня, по горячности собственной и глупости пострадал, попробовал заступиться за него Кураев.

- Глупости говоришь? Кто его заставлял на допросе все выкладывать? Мог бы и получше что придумать. Ладно, хоть про тебя смолчал.

- За то я ему премного благодарен.

- Еще бы, а то болтался сейчас на дыбе в застенке рядом с дружком своим. А?

- Какой он мне друг? - удивленно пожал плечами поручик, -. Случайно встретились, только и всего.

- Не скажи-не скажи, то судьба вас вместе свела и, видать, дальше придется еще долго по жизни идти. Долг платежом красен. Тот купецкий сын нам изрядно помог, и теперь не дело для благородного человека в беде его оставлять, выручать как-то надо пленника из острога. Согласен со мной?