Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

- Делайте, как сочтете нужным, - сухо пожал плечами Карамышев. Ему с самого начала не поглянулся шароподобный Краснобаев, и он совсем не собирался вступать с ним в пререкания и тем более обсуждать, где он собирается ставить забор, а где ворота навешивать.

В выходной день, когда Андрей Андреевич с супругой были на службе в Богоявленском храме и после приложения к кресту вышли вслед за остальными прихожанами на паперть, то услыхали перезвон со всех городских колоколен. Особенно явственно доносился он со стороны Знаменского монастыря, где и колоколов было побольше, и сам звон от реки шел чище, отчетливее.

- Крестный ход, никак, - заметил кто-то из знакомых Карамышева.

- Батюшка наш говорил, что владыка повелел сегодня крестный ход провести из монастыря к Базарной площади в честь закладки храма нового, пояснил один из казачьих сотников, пришедший на службу со всей семьей и теперь дожидавшийся, когда молодая жена застегнет и перепояшет двух малолетних отпрысков их рода.

- А какой храм? - растерянно спросил Карамышев и опять почувствовал боль в левой части груди.

- Новый храм будут закладывать, а где, пока неизвестно. Вроде, как поблизости от Базарной площади. Вы ведь как раз там и проживаете, должны бы знать, - сотник в упор смотрел на Карамышева, но тот не знал, что ответить, и потянул жену за рукав, заспешил в сторону дома.

Когда они прошли торговые ряды, то увидели величественную картину крестного хода во главе с самим митрополитом Сильвестром, шедшим чуть впереди, опираясь на свой оправленный в серебро посох. А далее шли монахи Знаменского монастыря, простые прихожане, несли хоругви, иконы, большие свечи. Над всей процессией слышалось громкое песнопение, но издали слов нельзя было разобрать. Татары, не привычные к подобному, высыпали из своих домишек, ребята взобрались на крыши, деревья и с любопытством глазели на крестный ход. Но самое интересное открывалось позади шедшей братии и прихожан. Там шли возчики и вели под уздцы лошадей, везущих спаренные колеса, а попросту передки от обычных телег, на которых были закреплены свежесрубленные бревна, вершиной своей волочащиеся по земле. Возчиков казалось не менее полусотни, а сзади шли мужики с топорами и ломами в руках, несли шесты, долота, сверла и пилы. Зачем они здесь, никто пока не понимал.

Владыка дошел до двора Карамышевых и повернул в небольшой проулок, где буквально вчера по распоряжению Краснобаева навесили широкие ворота и сделали проезд. Владыка и остальное духовенство, верующие миряне остановились на углу карамышевского подворья, пропуская вперед себя возчиков с бревнами, что быстро заезжали на участок, сваливали бревна одно к одному, разворачивались и направлялись в сторону Знаменского монастыря. Следом вошли плотницкие мужики и принялись раскатывать, растаскивать бревна по краям участка, быстро определяя, какое куда пойдет.

Только тут Андрей Андреевич, который в смятении стоял в общей толпе любопытствующего народа, разглядел, что бревна все до одного мечены буквами и цифрами по бокам, с выбранным пазом. Значит, то был разобранный сруб, который, верно, приготовили в монастыре, а теперь лишь перевезли для сборки на его бывшую пустошь. Народ загалдел:

- Ишь, ты, как ловко придумал владыка: сруб заранее заготовили под церковку, раскатали, перевезли и теперича в день соберут.

- То-то татары возрадуются, когда в аккурат посередке ихней слободы да православная церква встанет! - А митрополит Сильвестр тем временем повернулся к праздно глазеющему на происходящее народу и громко произнес:

- Миряне! Братья! У кого сердце не стыло к вере нашей, то Христом Богом нашим призываю в помоществление работному люду. Не откажите святой церкви в малой помощи, надевайте рабочее платье да поспешите сюда с инструментом, кто с каким может. Да и соседей пригласите, пускай с вами идут на праведное дело. Народ тут же откликнулся на призыв владыки:

- С радостью, ваше преосвященство!

- Поможем, отец родной, соберем церковку в единый день!

- Берись за работку! Сдюжим!!!

Некоторые мужики прямо в чем были, в праздничной одежде, вбежали во двор, ухватились за бревна, стали помогать плотницким мужикам сгружать их, заносить, ворочать. Другие поспешили скорым шагом домой, чтоб известить родню, ближних соседей о небывалом деле, затеянном владыкой. Через каких-то полчаса, час в усадьбе Карамышева стало полно народа, и приходилось чуть ли не по пятеро на каждое бревно. Здесь всем распоряжался Зиновий Козлов, наипервейший плотник с митрополичьего двора, который показывал, куда чего класть, относить. Сам он с четырьмя мужиками начал выкладывать первый ряд. В руках у него был шнурок с завязанными узелками, и Зиновий что-то вымерял, высчитывал, прикидывал в уме, озабоченно щуря левый глаз.

- Сюда клади, - командовал он, - ровней, ровней, подложи щепочку под низ, - подходил с топором, постукивал, выправлял, снова мерил.

В землю уже вкопали толстенные сосновые чурбаки, на которые и затаскивали теперь окладные, в обхват, бревна нижнего ряда. У Зиновия что-то не получалось, он кипятился, отталкивал руководимых им мужиков, негромко ругался, хотя в иные разы мог и чертыхнуться, помянуть всех и вся черным матерным словом, да мешало нынешнее присутствие митрополита Сильверста, который стоял неподалеку и внимательно следил за работой. Наконец, бревна легли, как надо, Зиновий пробежался кругом, приседая, "простреливая", как он говорил, углы, уровень, прямизну и прочие плотницкие премудрости, которые не каждому и знать дано, и лишь потом крикнул мужикам: - Клади мох, да подлиньше выбирайте, чтоб на завивку хватило, - и осанисто, торжественно ступая, направился к владыке. Подойдя к нему, сдернул шапчонку, поклонился, достав правой рукой земли, и попросил благословить начало строительства. Владыка кивнул дьякону, чтоб начинал торжественный молебен по случаю закладки храма.

Окрестные слободские татары не сразу разобрались, чего за строительство началось у них под самым носом, немного потолкались вместе со всеми, и стали расходиться по домам. Лишь мулла Измаил недоверчиво заглядывал через забор в усадьбу Карамышева, но молчал, бурчал только что-то на своем языке. Но когда на телеге провезли большой тесовый крест, с вырезанными на нем непонятными буквами, то его прорвало. Он заголосил, поднял к небу руки и стал сзывать татар обратно, призывая при том самого Аллаха в свидетели, что неверные затеяли дурное дело. Татары не заставили себя долго ждать, кинулись к Измаилу, залопотали, начали размахивать руками, кто-то даже вырвал кол из плетня, в руках у других оказались длинные кнуты, и они скопом начали приступать к карамышевской усадьбе, неодобрительно выкрикивая угрозы в адрес владыки.