Alexandrov_G - Дверь в стене

И, начав играть в две стороны в 1915 году, арабы продолжали это делать, пока война не закончилась.

Ох, люди, люди…

Вот то и дело попадается в наших записках слово "Франция". Слово известное. Как известно и государство под таким названием. Как известно и то, что любое государство начинается с мифа. Попросту - со сказки. С легенды. Исключений не бывает. Любое государство - сказочно. Разница только в степени сказочности. Разница в "градусе" сказки. Так вот нет в Европе государства более "легендированного", чем Франция. Одна лишь роль Франции во Второй Мировой Войне чего стоит! Но чтобы в этом разобраться, нужно целую книгу написать. А потом эту целую книгу - прочесть. Такое далеко не каждому по плечу, легенда - дело сложное, но притворяющееся при этом делом простым.

Согласно устоявшемуся мнению - что может быть проще, чем война?

Здесь - мы, там - враг. Линия фронта. Первая Мировая. "Империалистическая." Германцы кто? Да враги, конечно. А французы кто? Как кто? Союзники. "Антанта" же! Сердечное согласие.

И с этим не поспоришь. Сердцу не прикажешь. А чему можно приказать? Ну, уму, например. Чтоб он взял, да и покопался там, где мягкое сердце копаться не может. Мы с вами, покопавшись умами, докопались до Багдадбана. До железной дороги, которая должна была стать "Железной Дорогой, Которая Потрясла Мир". Но не потрясла. Почему? Смешной вопрос. Потому, что Первую Мировую выиграла Антанта, а Германия Первую Мировую проиграла.

Сегодня Багдадбан либо не упоминается вообще, либо утверждается, что "… the railway was in no sense a cause of war." Почему так? Да потому, что в противном случае нам ("миру") придётся переписать не только историю Первой Мировой, но и Историю вообще. Почему непременно "переписать"? Да потому!

Ну вот смотрите - Багдадбан это трансконтинентальная железная дорога. "Транспортный коридор." Масштабнейший интернациональный проект. Масштаб означает вовлечённость "сил", а интернационализм означает национальную принадлежность вовлечённых в проект "интересов".

Для претворения проекта в жизнь была создана компания, что понятно. Организация прежде всего. "Экономика должна быть экономной." Чтобы компания могла функционировать, нужен руководящий орган. И он немедленно появился. "Совет директоров." В совете были представлены государства, кровно заинтересованные в успехе проекта.

Совет директоров Багдабана состоял из двадцати шести человек.

Поскольку "вклад" государств в проект был не одинаков, как не одинакова была и ожидаемая "выгода" (отнюдь не денежная!), то и представлены государства в Багдадбане были "пропорционально".

Пример? Он у нас наготове. Если вы затеваете всеевропейский проект, то вам никак не обойтись без парочки гномов и прорытых ими под Европой подземных ходов. А потому у нас не должно вызывать удивления наличие в Совете двух директоров, представлявших Швейцарию. Общак же.

Дорога должна была связывать Гамбург с Басрой, а Басра находилась в Оттомании. Без турков тоже было не обойтись, а потому в Совете четыре места из двадцати шести были зарезервированы за Оттоманской Империей. Резонно? Резонно.

Проект был германским и наибольшую выгоду от него получала Германская Империя, она вроде бы всё и затеяла. А главному массовику-затейнику и мест положено побольше. Посчитаем пальцем - в совете директоров компании по постройке Багдадбана немцев было одиннадцать человек. Неудивительно, проект-то был немецкий и направлен он был самым прямым и самым недвусмысленным образом против глобальных интересов Британской Империи и против национальных интересов Империи Российской.

Против интересов государств, силою вещей сведённых в союз под названием Антанта. Но погодите, в Антанте ведь у нас изначально три члена было, верно? Британия здесь, Россия тоже вроде на месте, а кто ж у нас там третий? А, Франция же! Чуть было про неё не забыли.

А теперь давайте поплюём на палец и перевернём страничку устава компании Багдадбан там, где перечисляются директора, заседающие в Совете. "Разводящие." Стоит только нам это сделать и мы с изумлением обнаружим, что восемь мест в Совете принадлежали французам, представлявшим в Багдадбане интересы Французской Республики.

Так кто у нас враг и кто у нас друг?

Ох, люди, люди…

Страшное создание - человек.

Эту главку мы посвятим не самому популярному на свете вопросу, хотя по уму он должен был бы стучать не пеплом в сердце, а молотком по голове любому, чьи души прекрасные порывы направлены не на удовлетворение низких страстей, а на "думы о судьбах Отчизны".

Вопрос звучит так: "Как строится государство?"

Ну вот в самом деле, как оно строится? Как выглядит процесс? Из чего процесс состоит? В практическом, так сказать, смысле. Хорошо, если повезло и получили вы государство в наследство. Ну, или отняли готовое. Было ваше, стало наше. "Мосты, банки, телеграф." Вкупе с телеграфистами, которых кто-то до вас уже выучил азбуке Морзе, с телефоном, который делали не вы, и с телефонистками, которым кто-то до вас уже показал для чего нужен коммутатор и теперь вам осталось только научить их курить и выражаться непотребными словами.

Но что делать, если всего этого нет? "Место се было пусто." Телеграфа нет, как нет и телефона, а есть бедуины, которые считают красивой не ту женщину, что тычет шнуром в абонентские гнёзда, а такую, чтобы её верблюд поднять не мог.

А государство-то, между тем, нужно. Даже и бедуинам. По свежему преданию русские в подобном случае нашли выход на стороне. "Приидите и володейте нами." Так вот к бедуинам Рюрик сам пришёл, звать его не пришлось. И то, что там начало происходить, очень интересно и в высшей степени поучительно, так как позволяет понять, что это такое - строительство государства, которое по мнению очень многих появляется само собою. "Самозарождается." Люди вообще склонны полагать, что очень многое, если вообще не всё, появляется само собой и само по себе. Ветром в форточку задуло банковский билет в миллион фунтов стерлингов, после чего осталось только его окэшить и жить-поживать, добра наживать.

Некоторые современные нам неправославные недоумение по поводу пролившегося на них денежного дождя рассеивают просто. "Аллах подарил!" Однако англичане, прикидывавшие с какого конца им за Месопотамию взяться, в Аллаха не верили, а верили они в эволюционную теорию. С чего-то им следовало начинать. Стройплощадка у них была. Но вот с народом вышла напряжёнка. С английской точки зрения в части Месопотамии, отходившей к Британии согласно договору Сайкса-Пико, проживало слишком мало народу. Англичане полагали (и это полагание зиждилось на уже имевшемся у них опыте госстроительства), что арабов к югу от Багдада слишком мало, чтобы из задуманного государства вышло что-то путное. И опытные англичане уже на этапе составления сметы начали носиться с идеей по переселению в Месопотамию миллиончиков двадцати людишек. Из Индии. В тогдашней жемчужине британской короны имелось то ли 40, то ли 50 миллионов индусов, веривших не в самоудостоверяющего, благодатного и доброго Шиву, а в Аллаха, так что англичане не видели ничего плохого в том, чтобы переселить толику индийских исламистов поближе к святым для них местам.