Михаэль Золтиков - Кошка

Почему же Вомекур молчал? Любил ли он «Кошку» и не хотел ее выдавать? А может быть, национальная гордость помешала ему уличить француженку в предательстве перед англичанами? Или же он опасался собственного позора? На эти и другие вопросы ясных и конкретных ответов до сих пор нет.

«Кошка» в то время — это был февраль 1942 года — отнеслась к своей поездке в Лондон спокойно. Хуго Блайхер подготовил для нее вполне убедительное объяснение случая с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау». О своем аресте немцами и предательстве она умолчит и будет утверждать, что ее, как и многих других, обвел вокруг пальца «месье Жан». И только ложные радиосообщения о положении в Бресте раскрыли ей глаза на истинное положение дел.

Для своего оправдания «Кошка» продумала все, кроме одной мелочи. И эта-то мелочь — самая обычная фотография — решила впоследствии ее судьбу.

Утром 19 февраля Хуго Блайхер и «Кошка» позавтракали вместе в последний раз. С трудом она проглатывает какой-то кусочек булочки. На ее глаза наворачиваются слезы.

Как и прежде, ей очень тяжело расставаться с этим человеком, на этот раз навсегда. Вместе с Хуго она прожила всего три месяца, каких-то двенадцать недель, но они были наполнены смыслом больше, чем многие годы ее жизни.

Да и Блайхеру расставание дается нелегко. Проведенные вместе часы опасности, дни совместного пребывания, ночи, наполненные страстью, — все это оставило свои следы у него в сердце и душе.

И вот они стоят в коридоре друг против друга. По лицу «Кошки» текут слезы. Она напрасно старается улыбнуться.

— Ну вот, дорогой, мне пора... — выдавливает она с трудом.

Приподнявшись на цыпочки, «Кошка» целует Блайхера в щеку. Немец не говорит ни слова, но вдруг крепко прижимает ее к себе и долго целует.

С улицы доносится нетерпеливый сигнал автомобиля. «Кошка» отрывается от Хуго и в дверях оборачивается еще раз. Большими, бесконечно печальными глазами смотрит она на него.

— До свидания, мой большой месье Жан... До свидания... Будь счастлив... — шепчет она.

Слезы душат ее.

Наружная дверь захлопывается. Блайхер остается один.

Командир берегового участка между Муленом и Локвиреком майор Шён в тот же день получает телефонный звонок из па рижского отдела абвера, который вносит разнообразие в его однотонную жизнь, связанную лишь с несением караульной службы.

Полученный им приказ гласит: в эту ночь он должен снять все свои посты на вверенном ему участке, чтобы не помешать английскому катеру подобрать двух французских агентов. Ни при каких обстоятельствах ни по катеру, ни по надувной лодке, которая будет с него спущена, огонь не открывать. Этих агентов, мужчину и женщину, не задерживать и не останавливать.

Майор вынимает изо рта сигару и орет в трубку:

— Что вы приказываете, господин полковник? Я не должен стрелять по англичанам, которые высадятся на моем участке? Так у нас что — мир или перемирие?

— Конечно, нет. Просто абвер планирует проведение особой операции.

— Кто со мною говорит? — опять орет майор Шён, крепко прижимая трубку телефона к уху. — Позвонить-то ведь может кто угодно. Мне нужен письменный приказ!

— Сейчас же к вам на автомашине будет послан офицер, который передаст вам письменный приказ. Все!

Майор, толстый, добродушный человек, рассказывает о полученном им странном приказе из парижского отдела абвера своим офицерам во время обеда в столовой. Начинают высказываться самые невероятные предположения. Может быть, Гитлер посылает в Англию своего представителя для ведения мирных переговоров, а может, без всякого на то согласия Гитлера, как и Гесс в прошлом году, какой-нибудь министр отправляется в Англию по собственной инициативе. Когда Гитлер об этом узнает, то майор Шён может попасть в концлагерь, а то и предан военно-полевому суду.

Майор чувствует себя не в своей тарелке и выслушивает всевозможные предположения, так что к моменту прибытия курьера о предстоящей высадке надувной лодки на этом участке становится известно всем. Даже солдаты в курсе дела, тем более что после прибытия курьера они получают приказ о снятии всех постов этой ночью. Такого еще никогда не было.

Любопытство побудило служивых, используя свое свободное время ночью, залечь в дюнах, невзирая на холод и ветер, чтобы своими глазами увидеть, как будет проходить это таинственное мероприятие. Тем более что среди них прошел слушок, будто бы это прелюдия к мирным переговорам.

«Кошка» и де Вомекур прибывают в указанный им район на поезде, где их встречает молчаливый проводник и ведет через дюны к побережью. На месте они оказываются точно в 23 часа. Ночь выдалась ветреная. Пенящийся прибой с шумом бьется о скалистый берег.

Де Вомекур не разделяет мнения «Кошки», что Блайхер ведет честную игру. Он все еще не отбросил мысли, что как только лодка подойдет к берегу, из-за камней появятся сотрудники тайной полевой полиции и схватят англичан вместе с ним и «Кошкой».

Он пугливо оглядывается вокруг и к своему ужасу обнаруживает множество светящихся точек, напоминающих светляков, если бы не было холодной погоды. На самом деле это огоньки сигарет солдат, посчитавших, что в свободное от службы время они могут и покурить. Испуганно он обращает внимание «Кошки» на эти светящиеся точки, но она успокаивает его:

— Вероятно, это немецкие солдаты, гуляющие со своими девочками. Им до нас нет никакого дела.

Проходит несколько часов, а катер все не появляется. Штормовая волна на море усиливается. Вомекур считает, что англичане из-за непогоды отложили свою операцию, но «Кошка» придерживается иного мнения.

— Англичане с нетерпением ожидают возможности получить сведения об афере с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау » для доклада комиссии палаты общин, а получить их они могут только от меня. Поэтому люди из комнаты 55-а обязательно вышлют катер, поверь мне! Дело-то для них очень важное.

Проходит еще час. «Кошка» и Вомекур спрятались от пронизывающего ветра за перевернутой вверх килем рыбацкой лодкой. Проводник же продолжает осматривать в ночной бинокль море. На всем видимом пространстве мелькают белые барашки волн. Сигналов с катера все нет.

Оба потеряли уже всякую надежду, как вдруг проводник докладывает, что английский катер вошел в прибрежные воды и спустил надувную лодку. На ней три человека, которые гребут к берегу. Карманным фонарем Вомекур подает обусловленные сигналы.

Через некоторое время лодка пристает к берегу. Морской офицер сходит на мокрый песок, приближается к «Кошке» и Вомекуру и, слегка поклонившись, называет свое имя и пароль. В ответ Вомекур произносит отзыв, обусловленный по радио.

— Прошу извинить за опоздание, — говорит англичанин. — но нам пришлось идти против ветра. К тому же перед отходом связались еще раз с Лондоном и запросили командование, не стоит ли перенести операцию на более поздние сроки из-за штормовой погоды. В ответ получили приказ выполнять задание в любую погоду. Нонсенс, — лейтенант махнул рукой в сторону моря, в котором разыгрался настоящий шторм. — Возникает, однако, еще одно затруднение: оба прибывших со мной человека должны остаться здесь, так что нам придется выгребать обратно втроем, что будет нелегко, особенно для дамы!