Иван Солоневич - Россiя въ концлагерe

Я по мeрe возможности объяснилъ.

-- Ну, вотъ -- конечно, орясина. Мало того, что онъ меня дискредитируетъ, такъ онъ меня еще закопаетъ. Ну, вотъ смотрите, вотъ его замeтка -- ее, конечно, не помeщу. Онъ, видите ли, открылъ, что завхозъ сахаръ крадетъ. А? Какъ вамъ нравится это открытiе? Подумаешь, Христофоръ Колумбъ нашелся. Подумаешь, безъ него, видите ли, никто не зналъ, что завхозъ не только сахаръ, а что угодно воруетъ... Но чортъ съ ней, съ замeткой. Я ее не помeщу -- и точка. Такъ, этотъ... Какъ вы говорите? {132} Орясина? Такъ эта орясина ходитъ по лагерю и, какъ быкъ, оретъ: какой я умный, какой я активный: я разоблачилъ завхоза, я открылъ конкретнаго носителя зла. Я ему говорю: вы сами, товарищъ Трошинъ, конкретный носитель идiотизма...

-- Но почему же идiотизма?

-- Охъ, вы меня, Юрочка, извините, только вы еще совсeмъ молодой. Ужъ разъ онъ завхозъ, такъ какъ же онъ можетъ не красть?

-- Но почему же не можетъ?

-- Вамъ все почему, да почему. Знаете, какъ у О'Генри: "папа, а почему въ дырe ничего нeтъ?" Потому и нeтъ, что она -- дыра. Потому онъ и крадетъ, что онъ -- завхозъ. Вы думаете, что, если къ нему придетъ начальникъ лагпункта и скажетъ: дай мнe два кила -- такъ завхозъ можетъ ему не дать? Или вы думаете, что начальникъ лагпункта пьетъ чай только со своимъ пайковымъ сахаромъ?

-- Ну, если не дастъ, снимутъ его съ работы.

-- Охъ, я же вамъ говорю, что вы совсeмъ молодой.

-- Спасибо.

-- Ничего, не плачьте. Вотъ еще поработаете въ УРЧ, такъ вы еще на полъ аршина вырастете. Что вы думаете, что начальникъ лагпункта это такой же дуракъ, какъ Трошинъ? Вы думаете, что начальникъ лагпункта можетъ устроить такъ, чтобы уволенный завхозъ ходилъ по лагерю и говорилъ: вотъ я не далъ сахару, такъ меня сняли съ работы. Вы эти самыя карточки въ УРЧ видали? Такъ вотъ, карточка завхоза попадетъ на первый же этапъ на Морсплавъ или какую-нибудь тамъ Лeсную Рeчку. Ну, вы, вeроятно, знаете уже, какъ это дeлается. Такъ -- ночью завхоза разбудятъ, скажутъ: "собирай вещи", а утромъ поeдетъ себe завхозъ къ чертовой матери. Теперь понятно?

-- Понятно.

-- А если завхозъ воруетъ для начальника лагпункта, то почему онъ не будетъ воровать для начальника УРЧ? Или почему онъ не будетъ воровать для самого себя? Это же нужно понимать. Если Трошинъ разоряется, что какой-то тамъ урка филонитъ, а другой урка перековался, такъ отъ этого же никому ни холодно, ни жарко. И одному уркe плевать -- онъ всю свою жизнь филонитъ, и другому уркe плевать -- онъ всю свою жизнь воровалъ и завтра опять проворуется. Ну, а завхозъ. Я самъ изъ-за этого десять лeтъ получилъ.

-- То-есть, какъ такъ изъ-за этого?

-- Ну, не изъ-за этого. Ну, въ общемъ, былъ завeдующимъ мануфактурнымъ кооперативомъ. Тамъ же тоже есть вродe нашего начальника лагпункта. Какъ ему не дашь? Одному дашь, другому дашь, а всeмъ вeдь дать нельзя. Ну, я еще тоже молодой былъ. Хе, даромъ, что въ Америкe жилъ. Ну, вотъ и десять лeтъ.

-- И, такъ сказать, не безъ грeха?

-- Знаете что, Иванъ Лукьяновичъ, чтобы доказать вамъ, что безъ грeха -- давайте чай пить съ сахаромъ. Мишка сейчасъ чайникъ поставитъ. Такъ вы увидите, что я передъ вами не хочу {133} скрывать даже лагернаго сахара. Такъ зачeмъ бы я сталъ скрывать не лагерную мануфактуру, за которую я все равно уже пять лeтъ отсидeлъ. Что, не видалъ я этой мануфактуры? Я же изъ Америки привезъ костюмовъ -- на цeлую Сухаревку хватило бы. Теперь я живу безъ американскихъ костюмовъ и безъ американскихъ правилъ. Какъ это говоритъ русская пословица: въ чужой монастырь со своей женой не суйся? Такъ? Кстати, о женe: мало того, что я, дуракъ, сюда прieхалъ, такъ я, идiотъ, прieхалъ сюда съ женой.

-- А теперь ваша жена гдe?

Марковичъ посмотрeлъ въ потолокъ.

-- Вы знаете, И. Л., зачeмъ спрашивать о женe человeка, который уже шестой годъ сидитъ въ концлагерe? Вотъ я черезъ пять лeтъ о вашей женe спрошу...

МИШКИНА КАРЬЕРА

Миша принесъ чайникъ, наполненный снeгомъ, и поставилъ его на печку.

-- Вотъ вы этого парня спросите, что онъ о нашемъ поэтe думаетъ, -сказалъ Марковичъ по англiйски.

Приладивъ чайникъ на печку, Миша сталъ запихивать въ нее бревно, спертое давеча изъ разоренной карельской избушки.

-- Ну, какъ вы, Миша, съ Трошинымъ уживаетесь? -- спросилъ я.

Миша поднялъ на меня свое вихрастое, чахоточное лицо.

-- А что мнe съ нимъ уживаться? Бревно и бревно. Вотъ только въ третью часть бeгаетъ.

Миша былъ парнемъ великаго спокойствiя. Послe того, что онъ видалъ въ лагерe, -- мало осталось въ мiрe вещей, которыя могли бы его удивить.

-- Вотъ тоже, -- прибавилъ онъ, помолчавши, -- приходитъ давеча сюда, никого не было, только я. Ты, говоритъ, Миша, посмотри, что съ тебя совeтская власть сдeлала. Былъ ты, говоритъ, Миша, безпризорникомъ, былъ ты, говоритъ, преступнымъ элементомъ, а вотъ тебя совeтская власть въ люди вывела, наборщикомъ сдeлала.

Миша замолчалъ, продолжая ковыряться въ печкe.

-- Ну, такъ что?

-- Что? Сукинъ онъ сынъ -- вотъ что.

-- Почему же сукинъ сынъ?

Миша снова помолчалъ...

-- А безпризорникомъ-то меня кто сдeлалъ? Папа и мама? А отъ кого у меня чахотка третьей степени? Тоже награда, подумаешь, черезъ полгода выпускаютъ, а мнe всего годъ жить осталось. Что-жъ онъ, сукинъ сынъ, меня агитируетъ? Что онъ съ меня дурака разыгрываетъ?

Миша былъ парнемъ лeтъ двадцати, тощимъ, блeднымъ, вихрастымъ. Отецъ его былъ мастеромъ на Николаевскомъ судостроительномъ заводe. Былъ свой домикъ, огородикъ, мать, сестры. {134} Мать померла, отецъ повeсился, сестры смылись неизвeстно куда. Самъ Миша пошелъ "по всeмъ дорогамъ", попалъ въ лагерь, а въ лагерe попалъ на лeсозаготовки.

-- Какъ поставили меня на норму, тутъ, вижу я: здоровые мужики, привычные, и то не вытягиваютъ. А куда же мнe? На меня дунь -- свалюсь. Бился я бился, да такъ и попалъ за филонство въ изоляторъ, на 200 граммъ хлeба въ день и ничего больше. Ну, тамъ бы я и загибъ, да, спасибо, одинъ старый соловчанинъ подвернулся -- такъ онъ меня научилъ, чтобы воды не пить. Потому -- отъ голода опухлость по всему тeлу идетъ. Отъ голода пить хочется, а отъ воды опухлость еще больше. Вотъ, какъ она до сердца дойдетъ, тутъ, значитъ, и крышка. Ну, я пилъ совсeмъ по малу -- такъ, по полстакана въ день. Однако, нога въ штанину уже не влeзала. Посидeлъ я такъ мeсяцъ-другой; ну, вижу, пропадать приходится: никуда не дeнешься. Да, спасибо, начальникъ добрый попался. Вызываетъ меня: ты, говоритъ, филонъ, ты, говоритъ, работать не хочешь, я тебя на корню сгною. Я ему говорю: вы, гражданинъ начальникъ, только на мои руки посмотрите: куда же мнe съ такими руками семь съ половиною кубовъ напилить и нарубить. Мнe, говорю, все одно погибать -- чи такъ, чи такъ... Ну, пожалeлъ, перевелъ въ слабосилку.

Изъ слабосилки Мишу вытянулъ Марковичъ, обучилъ его наборному ремеслу, и съ тeхъ поръ Миша пребываетъ при немъ неотлучно