Ф. Дикин - Дело Рихарда Зорге

«Я сам, Одзаки и московский Центр были измучены страхом, что японское правительство пойдет на эту крупномасштабную мобилизацию в качестве свершившегося факта и что сама мобилизация может привести к войне с Советским Союзом. Другой вопрос, который очень занимал нас, это местоназначение мобилизованных дивизий. И здесь Одзаки сделал все, что мог, чтобы выяснить, что происходит».

Вскоре группа заметила, что процесс мобилизации замедлился и явно не будет завершен к 15 августа. Как утверждал Одзаки: «Когда немецкая армия нанесла удар по Смоленску (7 августа) и отношения между Японией и Америкой ухудшились из-за японского вторжения во Французский Индокитай (24 июля), я слышал, что некоторые из тех, кто был согласен со всеобщей мобилизацией в ожидании краха Советов, стали колебаться, стоит ли наносить удар по России».

К середине июля принц Коноэ сформировал свой третий Кабинет, заменив Мацуоку на посту министра иностранных дел более осторожным адмиралом Тойодой. Главной его целью было «найти какое-то решение в вопросе японо-американских отношений», которые достигли кризиса из-за заявления Америки от 26 июля о замораживании японской собственности за рубежом.

С этого момента посол Отт, похоже, отказался от каких-либо надежд на скорое вступление Японии в войну против России, однако его военный атташе полковник Кретчмер по-прежнему оставался оптимистом, а Риббентроп почти ежедневно слал в посольство телеграммы из Берлина. Германия изучала японскую политику и планы, бессознательно следуя в направлении, определенном собственным расследованием Зорге, и находясь под влиянием отдельных разведданных, пропущенных им в германское посольство. Таким образом и сам Зорге мог дополнять и корректировать свои собственные оценки с использованием информации, полученной с германской стороны.

В начале августа Зорге докладывал в Москву, что «Отту приказано представить данные и выводы в отношении того, сможет ли Япония начать активные военные действия в период зимней кампании… Тот факт, что Москву не захватили в прошлое воскресенье, как обещали Осиме высшие германские власти, привел к охлаждению японского энтузиазма. Даже армия чувствует, что советско-германская война превращается в еще один китайский инцидент и что немцы повторяют ошибки, допущенные Японией в Китае…»

Кретчмер сделал последнюю попытку обосновать свой вывод, что Япония вступит в войну 1 сентября, и отбыл в поездку по Маньчжурии. Вернувшись в Токио, он обсудил с Зорге свои впечатления, которые тот и подытожил в радиосообщении, переданным им в Москву:

«Шесть дивизий уже прибыли в Корею. Планируется возможная атака на Владивосток. В Маньчжурию направлено дополнительно четыре новых дивизии. Япония намерена увеличить свои силы в Маньчжурии и Корее до тридцати дивизий. По словам Кретчмера, никакого решения о вступлении в войну пока не принято. Первым объектом должен стать Владивосток. Лишь три дивизии отправлены в район Владивостока».

Даже Кретчмеру было ясно, что никакого немедленного нападения на сибирском фронте ожидать не приходится.

Информация Одзаки показывала, что японские силы, сосредоточенные на севере, были даже менее внушительны, чем предполагал Кретчмер. Первоначально лишь одну тридцатую от всех мобилизованных сил предназначалось направить в Маньчжурию, но к середине августа цифра эта уменьшилась до трехсот тысяч человек, что составляло около пятнадцати дивизий. Недавнее японское исследование по Тихоокеанской войне подтверждает вывод Одзаки.

Несмотря на давление Берлина, Отт и его советники в германском посольстве были теперь вынуждены согласиться с той точкой зрения, что у Японии нет никаких намерений немедленно выступить на стороне Германии в российской кампании.

Числа 15 августа Зорге смог передать в Москву изложение информации, полученной в кругах германского посольства в Токио.

«В результате бесед с генералами Доихарой и Окамурой Отт пришел к убеждению, что Япония подождет, пока Красная Армия будет так измотана, что японское нападение окажется абсолютно безопасным. Доихара указал, что Япония не может позволить себе быть втянутой в затяжной конфликт и что из-за ее сильно истощенных запасов нефти она не начнет войну, пока не будет уверенности, что война эта окажется короткой [105] Зорге уже докладывал об информации, полученной от военно-морского атташе адмирала Веннекера, что японский нефтяной резерв равен двухлетней потребности военно-морского флота, шестимесячной для армии и шестимесячной — для гражданских нужд. .

Японское Министерство иностранных дел планирует использовать мобилизацию для запугивания России, чтобы заставить ее пойти на уступки в вопросе о Сахалине. Отт уверен, что крайне вероятно, что Япония пойдет на такие переговоры и избежит вступления в войну в этом году. Он также уверен, что Япония ожидает, что Россия продержится эту зиму.

Веннекер сообщил Зорге следующую секретную информацию, полученную им от японских военно-морских властей, о том, что флот и правительство решили не вступать в войну в этом году, но что Япония, применяя те же методы, что были использованы ею в Индокитае, вероятно займет стратегические районы Таиланда в октябре в качестве подготовки к будущей оккупации Борнео. Тот же источник сообщил Веннекеру, что японская армия недовольна этим решением… однако маловероятно, что армия пойдет против воли правительства и флота и начнет войну против России.

Вышеизложенное отношение правительства и флота основано на следующих выводах: непредсказуемая война против Советского Союза до наступления зимы вызовет существенное напряжение в японской экономике; даже если северные (sic) районы и будут захвачены, они не смогут существенно помочь японской экономике (тогда как южные районы намного более важны), и в случае победы Германии в войне с Россией Япония на следующий год сможет получить желаемые объекты без каких-либо потерь.

В отличие от Веннекера, Отт не верил, что эта информация совершенно надежна, но… ситуация может измениться в этом направлении. Отт оказал Зорге, что у него был разговор с преемником Мака (преемник Мацуоки — адмирал Тойода), но что он мало что смог прояснить в японской политике. Тойода сообщил Отту о текущих переговорах с Россией в отношении Сахалина. Он указал на то, что в общем отношение России к этому вопросу достаточно справедливое, и сказал, что Япония заверила Россию, что будет твердо придерживаться Пакта о нейтралитете.

Отт доложил Рихарду (Риббентропу) о вышеописанной беседе, добавив, что «поскольку Япония по-прежнему не решила, какие шаги ей следует предпринять, было бы нетрудно сорвать переговоры, но что нет признаков того, что она объявит войну России».