Милла Коскинен - О прекрасных дамах и благородных рыцарях

В случае с Алис Чосер, герцогини Саффолк, ее репутация еще при жизни супруга заставляла окружающих трепетать, и смерть Уильяма де ла Поля ничего не изменила. Алис в обстановке Войн Роз чувствовала себя как рыба в воде и никогда не стеснялась прибегнуть к силе оружия. Ее не смогли удалить из ближнего круга короля, ее просто боялись. «Как львица, она разгоняла шакалов и всегда получала свою добычу», – писал о ней Колин Ричмонд. Еще бы, ведь война и администрирование были частью ее жизни всегда. Когда Алис Чосер, дочери спикера палаты общин, было десять, ее выдали за сэра Джона Фелипа, который через год погиб при осаде Арфлера. Став богатой вдовой с титулом, Алис спокойно выросла и выучилась, и в семнадцать лет покорила графа Салсбери, Томаса Монтегю, богатого и знаменитого военного. С ним она и жила во Франции большую часть времени этого замужества. Говорят, Филипп «Добрый» Бургундский совершенно потерял голову, увидев ее, что совсем не понравилось сэру Томасу и даже сделало его непримиримым врагом герцога. В свою очередь, и граф Салсбери был смертельно ранен каменным ядром под Орлеаном, и снова Алис осталась вдовой. Очевидно, уже в свои 24 года она была дамой разумной и деловой, потому что граф сделал распорядительницей своего завещания именно ее. После смерти графа Салсбери командующим английских войск во Франции стал Уильям де ла Поль, граф Саффолк, – и через два года он стал мужем Алис.

Карьера Саффолка при дворе Генриха VI была блестящей. Сэр Уильям был самым могущественным придворным своего времени – и самым ненавидимым. Леди Алис, тем временем, делала свою придворную карьеру, и в Г432 году она стала леди ордена Подвязки – редкая честь по тем временам, когда этот орден еще не жаловали налево и направо. В 1440-х и 1450-х годах молодая еще женщина правила во владениях супругов железной рукой. Есть мнение, что именно она решала женить своего сына на наследнице королевской крови, Маргарет Бьюфорт, чтобы сделать его наследником бездетного на тот момент короля. Во всяком случае, повстанцы Джека Кэда в это определенно верили, требуя, чтобы имя леди Алис было включено в список государственных преступников. Когда парламент в Г450 году требовал удаления некоторых личностей от двора короля, имя леди Алис шло сразу вторым после имени герцога Сомерсета. В марте Г45Г года палата лордов даже слушала дело по обвинению вдовствующей герцогини в государственной измене, но осудить энергичную даму не удалось. Не удалось даже объявить ее покойного супруга изменником, что могло бы помешать ей и ее сыну владеть наследством Саффолка. На тот момент кризис разрешился благодаря королеве, которая, наконец, родила сына. Король также аннулировал детский брак Маргарет Бьюфорт, отдав опекунство над ней своему сводному брату. Все на время успокоились.

Воображаемый портрет Уильяма дела Поля, графа Саффолка. Художник Томас Тиндейл, 1888 год

Второй виток начался с того, что леди Алис захватила у Пастонов четыре имения, по поводу чего другая энергичная леди той же эпохи, Маргарет Пастой, настоятельно рекомендовала сыну ничего не предпринимать – ссориться с вдовствующей герцогиней было просто бесполезно, она была умнее, проворнее, сильнее. К тому же, по мнению леди Алис, на ее стороне было моральное право: герцог продал в свое время свое родовое поместье Коттон Пастонам, чтобы выплатить французам выкуп – а ведь в плен он попал, воюя за короля и Англию! Разумеется, Пастоны писали, что народ не любит ни герцогиню, ни ее сына, но леди Алис любовь окружающих и не интересовала. Ее муж в последнем письме заклинал своего сына бояться Бога, короля и матери, и миледи доказала, что ее супруг знал, что говорил. Но, надо сказать, вдовствующая герцогиня вовсе не была только воительницей и стяжательницей. Деньги и книги шли от нее в Оксфорд, у себя во владениях она устроила и содержала приют для неимущих, поддерживала поэтов. В ее библиотеке были книги на латыни, на французском, на английском, и среди них, разумеется, была книга Кристины Пизанской.

Вдовствующая герцогиня легко перешла на сторону Йорков, когда удача отвернулась от Ланкастеров, и даже была стражем своей бывшей королевы, Маргарет Анжуйской, и стражем герцога Экзетера. Что интересно, имевший тенденцию укреплять материальное положение своих родственников по браку через имущество вдов король не посмел посягнуть на владения вдовой герцогини. Разумеется, она могла принять обет безбрачия для того, чтобы ее не донимали на брачном рынке, но об этом нет данных, которые должны бы были существовать в отношении владелицы земель в двадцати двух областях королевства. Скорее всего, король Эдвард просто побоялся, что на правах родственницы леди Алис загнала бы под каблук и его собственный двор. Эта женщина даже стала коннетаблем замка Валлинфорд и была в этой должности до самой смерти.

И как же миледи добилась такой суверенности? Не успев узнать о смерти мужа, она вихрем пронеслась по их владениям, назначая повсюду своих управляющих, и не было даже речи, чтобы она не стала опекуном своему сыну. Некоторые спорные поместья, на которые имелись и другие претенденты, она просто укрепила гарнизонами и объявила, что ее денег на содержание этих гарнизонов хватит. Леди Алис энергично курсировала между своими владениями и столицей, и не было такой мелочи, в которую она поленилась бы вникнуть. Когда один их соседей пожаловался, что управляющий миледи взял большие камни из его стены, чтобы провести ремонт в поместье миледи, герцогиня на раз-два доказала, что эти самые камни были куплены еще папенькой миледи для ремонта церкви, и надо еще разобраться, как они попали в ограду соседа. А прожила эта леди 71 год, и ее своеобразная, даже жутковатая гробница выглядит шедевром среди ставших модными в то время надгробий «транзи».

Транзи – это французское название, англичане называли такие гробницы просто кедаврами, то есть трупами, не к ночи будь помянуто. Во Франции гробницы-кедавры появились уже в конце четырнадцатого века, но в Англии вошли в моду только в середине пятнадцатого. Англичане предпочитали двойную гробницу: на верхней плите лежит изображение, максимально напоминающее оригинал и в полном парадном облачении, с графскими и герцогскими коронами и орденскими знаками. А под этим изображением помещалось упрятанное за ажурные решетки изображение или скелета, или иссохшего трупа. Причем сдержанные англичане предпочитали все-таки иссохшие трупы, даже скелеты-кедавры в Англии наперечет (Ричард и Сесилия Говарды и Ральф Хамстерли), а вот французы… Там и покрытые жабами и червями тела, и полуразложившееся нечто.