Сергей Соловьев - Наблюдения над исторической жизнью народов

До сих пор мы произвели наблюдения над историческою жизнию нескольких народов под различными местными условиями. Мы видели страны богатые, призвавшие свое народонаселение к ранней цивилизации, но вместе с тем обособившие это народонаселение, удовлетворившие его вполне, не давшие ему побуждений к внешней деятельности, к подвигу, заставившие его поэтому заснуть и остановиться в развитии: таковы Китай и Египет. Потом мы наблюдали за жизнию народов, столкнувшихся с разными средствами на небольших пространствах, и видели, что следствием была сильная борьба между ними, сильная внешняя деятельность, обхватившая целый ряд народов в одной общей жизни. Мы видели, наконец, народ, не успевший образоваться в одно значительное целое, в одно государство, и увлеченный близостью моря к широкой, но рассыпной торговой и колониальной деятельности.

Теперь перед нами новое племя, которое явится во всех рассмотренных нами условиях и в странах, подобных Китаю и Египту, и в Передней Азии там, где совершали свои подвиги ассирияне и вавилоняне, и в стране приморской и вместе с тем препятствующей образованию большого государственного тела, приглашающей к рассыпной деятельности. Посмотрим же, как это племя заявит свои особенности при всех этих условиях, чем отличится от других племен, нам уже знакомых.

Одно из арийских племен проникло в Индию, которая, подобно Китаю, составляет особый, отдаленный, обширный и богатый мир. Но разница с Китаем состояла в том, что арийцы нашли Индию уже занятою другим, черным племенем, с которым пришельцы должны были вести продолжительную борьбу и наконец подчинили себе. Здесь сходство Индии с Египтом, и потому в обеих странах замечаем одинаковое явление: разделение на касты, различие между покорителями и покоренными, причем последние принадлежали к иному племени, различия по цвету кожи (varna - краска и каста) легли в основание деления; "черные судрасы", низшее народонаселение, противополагаются высшему "мужественным"

ариям.

Между ариями и судра находился особый отдел народонаселения, войсиа, занимавшийся промыслами: по всем вероятностям, войсиа первоначально происходили от браков ариев с женщинами судра,- браков, которые не считались законными.

С течением времени благодаря более резкому разграничению каст вследствие религиозных представлений люди, происшедшие от родителей, принадлежавших к разным кастам, считались нечистыми, отверженниками и вели самую печальную жизнь.

Но и между господствующим племенем, между ариями, образовались две касты - воинов (кшатриа) и жрецов (браминов). Первоначально, в эпоху движения и завоевания, это разделение ариев на воинов и жрецов если и существовало, то не могло быть резко: в древних поэтических памятниках встречаем известия о жрецах, которые вместе были и воинами. Когда воинственное движение успокоилось и начали устанавливаться порядок, гражданские отношения, скрепляющиеся обычным религиозным цементом, когда начало развиваться и общественное богослужение, то жреческое сословие должно было выдвинуться и обособиться.

Усилению его значения и уменьшению значения воинов благоприятствовало стремление общества успокоиться после смут и движения, завоевания и усобиц, происходивших непосредственно после завоевания, громадность, отдаленность, замкнутость и богатство страны, что все отнимало побуждение к новым движениям и подвигам, отодвигало, следовательно, подвижников, воинов, на второй план.

Но, как видно из намеков древних памятников, воины не без боя уступили жрецам первое место.

Таким образом, арийское племя в Индии, попавши в обширную, отдаленную и богатую страну, подпало влиянию местности, вследствие чего Индия относительно политического развития своего представляет одинаковые явления с Египтом.

Но особенности арийского племени не дали изгладить себя и тут местным условиям; они высказались не в громадных только и немых или полунемых памятниках; они высказались в богатой литературе; высказались в религиозно-философском миросозерцании и в религиозных движениях. Арийцы в Индии не молча прожили свой героический период, период движения, подвигов; они рассказали о них в Магабгарате и Рамаяне, дающих знать, что это то же самое племя, которое рассказало нам про свой героический период в Илиаде и Одиссее.

Когда прекратились движения политические, когда государство и общество остановились в своем развитии, мысль не переставала работать, и следствием этой работы было сильное религиозное движение, обхватившее не одну Индию и не ограничившееся одной религиозной сферой.

Арийцы принесли с собой в Индию представление о добрых и злых божествах и, что всего важнее, принесли представление о непрестанной борьбе их между собой, представление об Индре, небесном воителе, поражающем злого Вритру, который покрывает небо черными облаками. На индийской почве с течением времени выработалось представление о двух началах: благодетельном, зиждительном и хранительном - Вишну, и злом, разрушительном - Шива, и оба начала, как у других народов, стали друг подле друга в равносильном положении. Но индийские арийцы на этом не остановились; они не успокоились на дуализме и начали стремиться подчинить оба противоположные начала третьему, высшему, и явились представления о Браме, "из которого все существа происходят, которым живут по рождении, к которому стремятся, в которого снова возвращаются". "Как искры из пламени, исходят все существа из неизменяемого, возвращаются в него".

Это представление, разумеется, не могло быть достоянием большинства, относившегося равнодушно к божеству, которому не приносили жертвы, не строили храмов, и продолжавшего поклоняться божествам добрым и злым мужеского и женского пола. Но жрецы (брамины) воспользовались этим представлением, чтобы освятить существующий политический порядок вещей как происшедший из Брамы, освятить преимущества своей касты; они воспользовались представлением о Браме, чтобы утвердить и нравственный порядок: только чистая душа человека могла возвратиться к своему чистому источнику; душа же, оскверненная преступными деяниями, должна была пройти прежде чрез ряд низших существ, что повело к верованию в переселение душ. Но мысль не могла остановиться и на этом.

Явились неизбежные вопросы: как и зачем? Как и зачем из единого, сверхчувственного и неизменяемого произошел этот многообразный, чувственный и изменяемый мир, которого целью все же осталось возвращение в единое и неизменяемое?

Придумано было такое объяснение, что первоначальное, единое, истинное существо, душа вселенной, актом самообольщения развилось в мире многообразия, который потом сохранил как существенное качество свое обман; мир не имеет истинного существования, никакого права на него. Такое уже слишком смелое объяснение происхождения чувственного мира не могло быть принято многими; явилось другое учение, учение Капилы, где утверждалось, что материя вечна и чувственный мир заключает в самом себе жизненное начало.