Сергей Соловьев - Сочинения (Том 2)

Роман недолго пожил в Новгороде: в следующем же 1179 году он уехал назад в Смоленск, и новгородцы послали звать на княжение брата его, Мстислава Ростиславича, знаменитого своею борьбою с Боголюбским. Здесь начинается союз Новгорода с двумя Мстиславами - отцом и сыном - самыми блестящими представителями старой, Юго-Западной, Руси в борьбе ее с новою, Северо-Восточною. Союз этот был необходим по одинаковости стремлений: как Новгород, так и Мстиславы хотели поддержать старый порядок вещей против нового, поддержать родовые отношения между князьями и вместе старый быт старых городов.

Сперва Мстислав не хотел было идти в Новгород по общей князьям того племени привязанности к югу, к собственной Руси и по опасности, которая грозила там Мономаховичам от Ольговичей: "Не могу выйти из своей отчины и разойтись с братьями", - говорил Мстислав. Он всеми силами старался, говорит летописец, трудиться для отчины своей, всегда стремился он к великим делам, думая думу с мужами своими, желая быть верен своему происхождению, своему значению княжескому (хотя исполнити отечествие свое). Но братья и дружина уговаривали его идти в Новгород, они говорили ему: "Если зовут тебя с честию, то ступай, разве там не наша же отчина?" Мстислав пошел, но положил на уме: "Если бог даст мне здоровья, то никак не могу забыть Русской земли". Каков был характер этого Мстислава, представителя наших старых князей, как понимал он обязанности своего звания, исполнение отечествия своего, видно из того, что едва успел он придти в Новгород, как начал думать, куда бы пойти повоевать? Незадолго перед тем, в 1176 году, чудь приходила на Псковскую землю, имела злую битву с псковичами, в которой с обеих сторон легло много народу. И вот Мстислав вздумал пойти на чудь; он созвал новгородцев и сказал им: "Братья! Поганые нас обижают; чтобы нам, призвавши на помощь бога и святую богородицу, отомстить за себя и освободить землю Новгородскую от поганых?" Люба была его речь всем новгородцам, и они отвечали ему: "Князь! Если это богу любо и тебе, то мы готовы". Мстислав собрал новгородское войско и, сочтя его, нашел 20000 человек; с такими-то сильными полками вошел он в Чудскую землю, пожег ее всю, набрал в плен челяди и скота и возвратился домой с победою, славою и честью великою. по словам летописца.

Возвращаясь из Чудской земли, по дороге заехал Мстислав во Псков, перехватил там сотских, которые не хотели иметь князем племянника его, Бориса Романовича, и, утвердившись с людьми, пошел в Новгород, где и провел зиму.

На весну он опять стал думать с дружиною, куда бы еще пойти повоевать? И придумал пойти на зятя своего, полоцкого князя Всеслава: с лишком лет сто тому назад ходил дед Всеславов на Новгород, взял утвари церковные и один новгородский погост завел за Полоцк; так теперь Мстислав хотел возвратить Новгородскую волость и отомстить за обиду; он уже стоял с войском на Луках, когда явился к нему посол от старшего брата Романа из Смоленска; Роман велел сказать ему:

"Всеслав тебя ничем не обижал, а если идешь на него так, без причины, то прежде ступай на меня". Верный во всем старине, Мстислав не хотел оскорбить старшего брата, тем более, что последний уже отправил сына своего на помощь Всеславу, и новгородцам пришлось бы сражаться с смолянами вместо полочан. По возвращении в Новгород Мстислав крепко занемог, потерял все силы, едва мог говорить; чувствуя, что должен скоро умереть, он взглянул на дружину свою, потом на княгиню, вздохнул глубоко, заплакал и начал говорить: "Приказываю дитя свое, Владимира, Борису Захарьевичу и обоих их отдаю братьям Рюрику и Давыду и с волостью на руки, а обо мне как бог промыслит". После этого распоряжения Мстислав поднял руки к небу, вздохнул, прослезился опять - и умер. Новгородцы похоронили его в той же гробнице, где лежал первый князь, умерший у них, Владимир Ярославич, основатель Софийской церкви. Плакала по Мстиславе вся земля Новгородская, говорит летописец, особенно плакали горько лучшие мужи, они так причитали на похоронах: "Уже нельзя теперь нам будет поехать с тобою на чужую землю, привести поганых рабами в область Новгородскую; ты замышлял много походов на все стороны поганые; лучше бы. нам теперь было умереть с тобою! Ты дал нам большую свободу от поганых, точно так как дед твой Мстислав освободил нас ото всех обид, ты поревновал ему и наследовал путь деда своего, а теперь уже не увидим тебя больше, солнце наше зашло, и остались мы беззащитные, всякий может теперь обижать нас". Мстислав, по свидетельству летописца, был среднего роста, хорош лицом, украшен всякою добродетелию и благонравен, имел ко всем любовь, особенно был щедр к бедным, снабжал монастыри, кормил монахов и с любовию принимал их, снабжал и мирские церкви, потом и всему святительскому чину воздавал достойную честь; был крепок на рати, не жалел жизни за Русскую землю и за христиан; когда видел христиан, уводимых в плен погаными, то говорил дружине своей: "Братья! Не сомневайтесь: если теперь умрем за христиан, то очистимся от грехов, и бог вменит кровь нашу в мученическую; если бог подаст милость свою, то слава богу, а если придется умереть, то все равно: надобно же когда-нибудь умирать". Такими словами он придавал смелость дружине и от всего сердца бился за отчину свою, а дружину свою любил, имения не щадил для нее, золота и серебра не собирал, а раздавал дружине или раздавал церквам и нищим для спасения души своей. Не было уголка на Руси, где бы его не хотели и не любили; сильно горевали братья, услыхавши о его смерти, плакала по нем вся Русская земля, не могши забыть доблестей его, и черные клобуки все не могли забыть его приголубления (1180 г.).

По смерти Мстислава новгородцам предстоял выбор: у кого просить себе князя?

Взять ли его из рук Всеволода III суздальского, князя новой, Северной Руси, или из рук Святослава Всеволодовича, который сидел в Киеве и потому считался старшим в старой, Южной, Руси? Новгородцы поступили по старине и взяли у Святослава сына его, Владимира, тем более, что Всеволод недавно показал уже свою неприязнь к Новгороду, показал, что был братом Боголюбского.

Взявши себе в князья Владимира, новгородцы участвовали в войне отца его, Святослава, со Всеволодом и, конечно, по желанию Святослава посадили опять в Торжке племянника и старого врага Всеволодова, Ярополка Ростиславича, что не могло не повести к враждебным столкновениям с суздальским князем: в то время, когда новгородцы отправили полки свои к Друцку на помощь Святославу, Всеволод явился в другой раз у Торжка и осадил в нем Ярополка; новоторжане пять недель сидели в осаде, терпя страшный голод, и когда князь их, Ярополк, был ранен в сшибке, то сдались Всеволоду, тот повел с собою в оковах Ярополка, вывел и всех новоторжан с женами и детьми, а город их сжег. Новгородцы увидали, что опасность от Всеволода близка и велика, а на помощь из Чернигова плохая надежда и потому, выгнавши Владимира Святославича, послали за князем ко Всеволоду: тот дал им свояка своего, Ярослава Владимировича, безземельного сына безземельного отца Владимира Мстиславича. Но Ярослав немного нажил в Новгороде: он возбудил против себя сильное негодование, и Всеволод вывел его из Новгорода, жители которого, как видно, не без ведома и согласия его призвали к себе из Смоленска Мстислава Давыдовича. Посадник Завид Неревинич был сменен тотчас по прибытии Владимира Святославича в Новгород - знак, что он не был за Ольговича; место его получил Михаил Степанович; изгнание Ольговича должно было повести и к смене посадника: