Елизавета Орлова - Андрей Рублев

Образ отличается величавым спокойствием, сдержанностью, он полон внутренней силы и при этом доброты. Высокий лоб свидетельствует о его мудрости, он склоняет голову, погруженный в размышления. Одежда апостола, выполненная в мягких серо-голубых и лиловых тонах, своим колоритом и тонкостью переходов от одного цвета к другому усиливает впечатление возвышенной красоты, покоя, просветленной гармонии и ясности. Светотеневая лепка и при этом чистота и сочность красок ярко характеризуют Рублева как отличного колориста.

Несмотря на фрагментарную сохранность Звенигородского чина, он воспринимается как единое целое. При этом целостность не означает сглаживание различий, единство композиции сочетается с подчеркиванием индивидуальных особенностей каждого из персонажей.

Вскоре после окончания работ в Успенском соборе к Москве подошел хан Едигей. Внезапное нападение принесло множество бед и разрушений. Неизвестно, где находился в эти годы Андрей Рублев. Можно лишь говорить о том, что его высокое и вдохновенное искусство развивалось в очень тяжелые годы, полные народных бед и горя. Гармония его работ возникала как потребность победить царящую вокруг жестокость, как стремление к чистым, светлым идеалам христианства.

Главное и самое известное произведение Андрея Рублева — знаменитая «Троица», хранящаяся в Третьяковской галерее. Это, несомненно, творческая вершина в карьере художника.

В 20-х годах XV века артель художников, во главе с Андреем Рублевым и Даниилом Черным, писала иконы и фрески для Троицкого собора в Троице-Сергиевой лавре. Именно для него и была написана «Троица», помещенная в нижнем (местном) ряду с правой стороны от Царских врат. Задокументирован факт, что игумен Никон, сокрушаясь о том, что Троицкий собор, недавно отстроенный после нашествия Едигея, не был украшен живописью, поручил Рублеву закончить оформление храма и «образ написати пресвятыя Троицы в похвалу отцу своему святому Сергию».

Украшение собора фресками было отложено на год, чтобы осадка здания не повредила роспись, но ничто не мешало начать создание внутреннего убранства храма и написание икон. Существует версия о том, что икона Троицы была лишь перенесена в новый собор после того, как сгорел старый, и в этом случае ее следует относить к десятым годам XV века. Однако искусствоведы, рассматривая икону с точки зрения стиля, относят ее к более позднему периоду творчества Рублева.

Сюжет «Троицы» рожден библейским рассказом о явлении Аврааму Бога в облике трех ангелов. Авраам с женой угощали их невдалеке от мамврийского дуба, и Авраам понял, что ангелы — воплощение Бога в трех ипостасях. Во время трапезы Аврааму дано было предсказание о предстоящем рождении сына Исаака: согласно пророчеству, от Авраама должен был произойти «народ великий и сильный», в котором «благословятся… все народы Земли». Затем двое ангелов отправились вершить суд над Содомом, а один остался с Авраамом и беседовал с ним.

В интерпретации Андрея Рублева библейский сюжет утрачивает свою повествовательность. Он не пишет Авраама и Сарру, нет сцены заклания тельца, и даже атрибуты трапезы почти исчезают — Рублев убирает все сиюминутное, оставляя лишь вечное. Ангелы беседуют, их позы и движения рук говорят о неспешности и возвышенности тематики беседы. Вместе с тем икона до крайней степени символична.

Круг — самый распространенный и понятный символ вечности, символ Триединого Бога, но ангелы не заключены в круг, они сами его образуют. В центре этого круга помещена евхаристическая чаша — смысловой и композиционный центр иконы — с головой жертвенного тельца, символизирующего новозаветного агнца, то есть Христа. Смысл этого изображения — жертвенная любовь.

Левый ангел, означающий Бога Отца, правой рукой благословляет чашу. Средний ангел (Сын), изображенный в евангельских одеждах Иисуса Христа, опущенной на престол правой рукой с символическим перстосложением выражает покорность воле Бога Отца и готовность принести себя в жертву во имя любви к людям. Жест правого ангела (Святого Духа) завершает символическое собеседование Отца и Сына, утверждая высокий смысл жертвенной любви, и утешает обреченного на жертву. Таким образом, изображение ветхозаветной Троицы (то есть с подробностями сюжета из Ветхого Завета) превращается в образ евхаристии, символически воспроизводящей смысл евангельской Тайной вечери и установленное на ней таинство (причащение хлебом и вином как телом и кровью Христа).

За каждым из ангелов помещено символическое изображение — дерево, дом и гора.

Дерево — это не только мамврийский дуб из библейского повествования, значение этого символа гораздо глубже и многограннее. Это и древо жизни, и символ воскресения, и указание на живоначальность Троицы.

Дом — это символ созидания внутреннего мира человека, Божие домострительство, и не случайно он изображен за спиной Бога Отца; это очень яркий и часто встречающийся художественный образ, который олицетворяет собой радостное, вдохновенное познание, постижение истины.

За спиной третьего ангела — Духа Святого — изображена гора. Это древний и понятный символ всего возвышенного, это «горний мир», то есть мир небесный, ангельский, духовный. Сама икона рассматривалась в христианской традиции как окно в горний мир, который иконописец может увидеть своим духовным зрением. И одновременно это символ духовного восхождения, Фавора, где совершилось Преображение, и Голгофы, где была совершена жертва.

Стол, за которым сидят ангелы, — это снова символ жертвенника, то есть Голгофы, и одновременно престола, то есть Гроба Господня.

Отдельного внимания заслуживает символика цвета. Кроме уже упоминавшегося цвета одеяний ангелов, которые отсылают нас к определенным иконописным традициям, все колористическое решение несет дополнительную смысловую нагрузку. Отказавшись от темных красок византийской традиции, Рублев использует светлые цвета, символизирующие Фаворский свет, то есть свет, сиявший в момент Преображения. Символика голубого цвета также весьма глубока и многогранна. Это и символ неба и духовного мира, и символ крещения Святым Духом, возрождения, духовного образования человека. Кроме того, в иконописной традиции голубой цвет, как и темно-бордовый, традиционно ассоциируется с Богородицей.