Олег Вишлёв - Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки

Сложные вопросы решало советское правительство на юго-западе. Добившись от Румынии возвращения мирным путем Бессарабии (с ее аннексией Бухарестом в 1918 г. Москва никогда не соглашалась) и передачи СССР Северной Буковины, оно получило возможность не только укрепить безопасность Одессы и других крупных промышленных центров Украины, но и оказывать (теперь уже как придунайское государство) более активное влияние на политику стран бассейна Дуная и в целом на ситуацию в Юго-Восточной Европе [60] См.: Новиков В. Н. Воспоминания дипломата: (Записки о 1938–1947 гг.). М, 1989. С. 39 и сл. . В случае агрессии со стороны Германии и ее сателлитов СССР мог теперь в качестве ответной меры реально угрожать румынским нефтяным промыслам, покрывавшим львиную долю потребностей рейха и его европейских союзников в этом стратегически важном сырье, а также попытаться блокировать низовье Дуная и румынские черноморские порты, через которые они вели торговлю со странами Ближнего и Среднего Востока [61] ADAP. Serie D. Bd. XII. 2. Dok. № 614; Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehrmachtfiihrungsstab) / Bearb. von H. -A. Jacobsen. Frankfurt a/M., 1963. S. 235, 404, 408 (Далее: KTB/OKW). См. также: Скрытая правда войны: 1941 год. С. 68–74. . В оперативном отношении у Советского Союза появились более благоприятные возможности для того, чтобы в случае германского нападения попытаться "отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах их участия в войне", как гласил первый вариант плана возможной войны против Германии, изложенный в вышеупомянутом плане Наркомата обороны СССР и Генштаба РККА от 18 сентября 1940 г. [62] Воен. — ист. журн. 1992. № 1. С. 27.

Безопасность СССР на юго-западе во многом зависела от того, превратится ли Черное море в театр военных действий. СССР был заинтересован в том, чтобы предотвратить вовлечение черноморских стран в орбиту агрессивной политики Германии и появление на их территории вермахта. С этой целью советское правительство обратилось к правительству Болгарии с предложением заключить договор о дружбе и взаимопомощи. СССР заявил о готовности оказывать Болгарии помощь, в том числе военную, в случае нападения на нее любой третьей страны или коалиции стран. Болгарии же предлагалось оказывать помощь СССР в случае возникновения угрозы его интересам на Черном море или в Проливах [63] Севостьянов П. П. Перед великим испытанием: Внешняя политика СССР накануне Великой Отечественной войны. Сентябрь 1939 г. — июнь 1941 г. М., 1981. С. 210–211. . От Германии СССР добивался вывода ее войск с территории Румынии, признания восточной части Балканского полуострова зоной безопасности СССР, невовлечения Балканских стран в Тройственный пакт [64] ADAP. Serie D. Bd. XI, 1. Bonn, 1964. Dok. № 309, 317, 325, 326, 328, 329; Bd. XI, 2. Bonn, 1964. Dok. № 668, 669; Bd. XII, 1. Gottingen, 1969. Dok. № 99, 108, 121. .

Учитывая опыт Крымской и первой мировой войн, а также иностранной военной интервенции против Советской России, правительство СССР было заинтересовано в том, чтобы не допустить проход через Проливы военных флотов нечерноморских государств. С этой целью оно попыталось добиться участия в контроле за судоходством через Босфор и Дарданеллы либо, как минимум, побудить Турцию в случае вовлечения СССР в войну соблюдать нейтралитет и выполнять возложенные на нее международными договорами обязательства по обеспечению режима Черноморских Проливов [65] Under Z. Die turkische Aupenpolitik im Zweiten Weltkrieg. Munchen, 1977. S. 51 ff.; Hillgruber A, Sowjetische Aupenpolitik im Zweiten Weltkrieg. Dusseldorf, 1979. S. 57 ff. . В марте 1941 г. СССР и Турция обменялись заявлениями о сохранении ими нейтралитета по отношению друг к другу в случае вовлечения одной из сторон в войну [66] ВП СССР. Т. IV. Док. 501. .

Огромное значение в плане подготовки к отражению германской агрессии имел для СССР заключенный в Москве 13 апреля 1941 г. советско-японский договор о нейтралитете [67] См.: Тихвинский С. Л. Заключение советско-японского пакта о нейтралитете 1941 г. // Новая и новейшая история. 1990. № 1. С. 21–24; Кошкин А. А. Советско-японский пакт о нейтралитете и его последствия // Новая и новейшая история. 1994. № 4/5. С. 67–79. . Благодаря этому договору для СССР снижалась опасность войны на два фронта и появлялась возможность использовать часть войск, дислоцированных на Дальнем Востоке, для усиления группировки, прикрывавшей западные границы. В ответ на военные приготовления Германии правительство СССР с осени 1940 г. заняло более жесткую позицию и в двусторонних отношениях с Берлином. Учитывая связанность рейха войной на западе, Кремль попытался добиться от него определенных уступок, которые позволили бы укрепить безопасность СССР, а также соблюдения им ранее достигнутых двусторонних советско-германских договоренностей. Эти цели преследовал, в частности, визит В. М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. [68] См.: Поездка В. М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г.: (Документы из Архива Президента Российской Федерации) // Новая и новейшая история. 1993. № 5. С. 64–99; Безыменский Л. А., Горлов С. Л. Накануне: Переговоры В. М. Молотова в Берлине в ноябре 1940 года // Международная жизнь. 1991. № 6. С. 117–132; № 8. С. 104–119; Горлов С. А. Переговоры В. М. Молотова в Берлине в ноябре 1940 г. // Воен. — ист. журн. 1992. № 6/7. С. 45–48. Воздействовать на германское руководство Москва пыталась также дипломатическими демаршами [69] ADAP. Serie D. Bd. XI, 1. Dok. № 38, 81, 113, 129, 159; Bd. XI, 2. Dok. № 668, 669; Bd. XII, 1. Dok. № 99, 108, 121. , подчеркнуто твердой, бескомпромиссной позицией, которую заняли ее представители на переговорах с Германией по пограничным, переселенческим, имущественным и прочим вопросам, проходивших в то время [70] Ibid. Bd. XI, 1. Dok. № 111, 128, 168, 186, 202, 318; Bd. XI, 2. Dok. № 406. , и с помощью экономических мер. Советское правительство нередко использовало свои сырьевые и продовольственные поставки в Германию в качестве рычага политического давления [71] Ibid. Bd. XH, 1. Dok. № 157, 280. и надеялось, что, применив этот инструмент, оно сможет "в критический момент серьезно ограничить свободу действий немецкого руководства" [72] Фон Бутлар. Война в России // Мировая война. 1939–1945: Сб. статей / Пер. с нем. М., 1957. С. 149. Подробнее о торгово-экономической политике СССР в отношении Германии см.: Сиполс В. Я. Торгово-экономические отношения между СССР и Германией в 1939–1941 гг. в свете новых архивных документов // Новая и новейшая история. 1997. № 2. С. 29–41; Он же. Тайны дипломатические: Канун Великой Отечественной войны. 1939–1941. М., 1997. С. 323–339. .

В свете вышесказанного о советской внешней политике в период с лета 1940 до весны 1941 г. не могут не вызывать удивление появившиеся на страницах отечественной научной литературы заявления о том, что в это время у СССР якобы "не было никакой внешней политики", была лишь "линия пассивного выжидания развития событий" [73] См.: Вестник МИД СССР. 1990. № 14. С. 65. , а также попытки представить СССР в роли страуса, прячущего голову в песок [74] Розанов Г. Л. Сталин — Гитлер: Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений, 1939–1941 гг. М., 1991. С. 148. .