Дмитрий Абрамов - Миссия России. Первая мировая война

«Ух-х-х! Ах-х-х!» — выдохнули орудия.

«Ба-ба-ба-ба-х-х-х!» — стальным провизгом запричитали «максимы».

Ливень свинца и осколков обрушился на добровольцев. Первые ряды их были сметены в течение минуты. Увидев, что атакующие несут большие потери, командиры сразу же приказали людям залечь и вести прицельную стрельбу по пулеметным гнездам врага. Кирилл не успел сделать и пяти выстрелов, как услышал:

— Прапорщик Космин! Здесь?

— Так точно, здесь в цепи!

— Ротмистр Новиков! Приказываю срочно оставить позицию и убыть в распоряжение полковника К., командира второй артбатареи дивизии.

— Господин ротмистр, разрешите остаться в цепи!

— Отставить! В распоряжение командира второй батареи, бегом, марш!

Космин беспрекословно повиновался и через двадцать минут уже стоял за наводчика одного из орудий второй батареи. Вечер уступил место ночи. А та дождливая, влажная и черная южная ночь была страшна. Орудия дроздовцев, сведенные в один кулак, обрушили на позиции противника десятки снарядов и замолчали. Прислуга орудий ждала дальнейших приказаний. В темноте ветреной и дождливой ночи слышно было как командиры стрелковых рот с криками «Ура!» вновь подняли людей в атаку. Навстречу им вновь зарокотали пулеметы и ударили пушки красных. Вторая атака захлебнулась. В долгой и бестолковой перестрелке вслепую мучительно тянулось время. Темнота оглашалась стонами и криками раненых, выносимых из цепи атакующих. Вновь заговорили добровольческие орудия. Космин наводил наугад, зная со слов командира батареи, что пулеметные гнезда и окопы красных находятся где-то за полторы версты юго-восточнее их батареи. Вражеские пули то там, то тут секли ночную мглу, раня и выбивая прислугу у орудий. После того, как пушки выпустили еще по пять снарядов с осколочными боеголовками, наступила пауза. Затем в страшной, мокрой темноте, по щиколотку в грязи добровольцы в третий раз ринулись в атаку. Кто-то из офицеров и солдат на батарее, сжимая в руке цевье винтовки, призывал:

— Господа, наши пошли в дело. Давайте и мы в штыки! Поддержим наших!

— А что, господин полковник, прикажите добровольцам в цепь!

— Отставить! Тут все — добровольцы! А орудия на кого оставим!? Без моей команды ни шагу с позиций! Головы сниму! Вертопрахи, вашу мать! Не видно ни чертова кулака, а им в штыки прикажи! — орал взволнованный полковник, пытаясь всеми силами и правдами-неправдами удержать людей на батарее…

Да, та ночь была темна, страшна и кровава. Добровольческие роты в третьей атаке сломили сопротивление красных и выбили их с занимаемых позиций. Дроздовцев и марковцев поддержал Корниловский гренадерский ударный полк. Освирепев от потерь и штыкового боя, белая гвардия ворвалась в Белую Глину и заварила там кровавую кашу. В предрассветных сумерках пылали соломенные кровли хат и сараев, беспрерывно хлопали выстрелы, кричали и стонали раненые и сраженные насмерть. Когда ранним утром добровольческая артиллерия вошла в городок, то он представлял из себя страшное зрелище. Дымились и догорали постройки, убитые лошади, сломанные телеги, тележные колеса, брошенный домашний скарб встречались повсеместно, на размокших от дождя дорогах и улицах в серой глине и земле вперемежку лежали и шевелились в крови сотни людей в военной форме и в гражданском. Дроздовцы, марковцы, корниловцы перемешавшись с кубанцами, осматривая убитых и раненых, добивали красных штыками. Стройными колоннами через городок и станцию проходили батальоны Алексеевской пехотной бригады с погонами и околышами белого и синего цветов. Под Белой Глиной они были в резерве.

На площади стояла длинная, в три шеренги, колонна пленных молодых красноармейцев человек в пятьсот. Сам Дроздовский обратился к ним:

— Солдаты, вы были призваны в Красную армию насильно. Вас обманывали, уверяя, что вы будете защищать вашу Советскую власть, что вы получите землю, заводы и фабрики в свои руки. Но вас призвали, чтобы защищать диктатуру большевиков и душить свободу своего народа, душить свободу России — вашей матери, — голос командира дивизии срывался на хрипоту, он волновался. — Вас обманули! Но вы можете искупить свою вину, если вступите в ряды нашей Добровольческой армии. Этим вы смоете грех предательства перед Россией, защитите Отечество, своих матерей, отцов, жен, детей!

Космин протер стекла пенсне и внимательно присмотрелся к пленным. Среди них не было старых солдат. Без шапок, в изорванных гимнастерках, потертых кожаных куртках и шинелях, кто в сапогах, кто в драных ботинках стояли молодые заводские парни, чернорабочие, крепкие, с простыми, бесхитростными лицами. У многих на щеках пылал румянец.

— Кто хочет искупить свой грех перед Родиной и направить оружие против большевиков, два шага вперед! — скомандовал Дроздовский.

Все три шеренги шагнули…

Между тем 39-я армия красных откатилась к станице Тихорецкой и пыталась укрепиться там. Генерал Деникин вел Добрармию по пятам противника, стремясь не дать передышки частям 39-й. Во главе добровольцев шел первый белый солдатский батальон, сформированный из вчерашних красноармейцев, вставших под знамена белой гвардии под Белой Глиной. Бой за Тихорецкую был скоротечный, но кровавый. После короткого артобстрела солдатский батальон ринулся в бурную, сумасшедшую штыковую на пулеметы красных. За ним бросились в атаку алексеевцы. В станице солдатский батальон опрокинул красных, переколол всех, кто сопротивлялся. Солдаты батальона сами расстреляли захваченных ими комиссаров. Выстроив батальон на площади, Дроздовский благодарил солдат за блестящую атаку. Тогда же солдатский батальон был переименован в Первый пехотный Солдатский полк Добрармии.

Успех второго Кубанского похода обошелся Добровольческой армии дорого. Почти половина офицеров и солдат, выступивших в поход, была ранена или убита. В бою под станицей Шаблиевкой 25 июня получил смертельное ранение герой Белого движения командир 1-й пехотной дивизии генерал С. Л. Марков. На следующий день 1-й офицерский полк его дивизии был переименован в 1-й Офицерский генерала Маркова. Затем почти без боя части Добровольческой армии вступили в ликующий Екатеринодар — столицу Кубанского казачьего войска. Армия снова нуждалась в длительном отдыхе и пополнении. В Екатеринодаре добровольцам вновь пришлось познакомиться с ужасами большевистского правления и человеческой грязью, выплеснутой революцией и Гражданской войной. Всех потрясло известие о злодейском убийстве большевиками Николая II, всей царской семьи, ближайшего окружения царя в Екатеринбурге. Не верилось. Никто толком ничего не знал, но слухи о том ходили упорно. Говорили, что расстреляли всех и добивали штыками, а потом вывезли куда-то и тайно захоронили в заброшенной шахте.