Коллектив авторов - Всемирная история: В 6 томах. Том 1: Древний мир

Рыболовство до начала верхнего палеолита мало чем отличалось от собственно охоты. Тогда же не существовало специализированных орудий рыболовства, хотя «забой» и «отлов» рыбы отмечается по крайней мере в эпоху неандертальца. В верхнем палеолите и мезолите для некоторых приморских и озерных культур рыболовство и промысел морского зверя становятся основной формой хозяйства. Как уже говорилось, изобретаются разнообразные гарпуны и даже костяные рыболовные крючки.

Археологические данные свидетельствуют об усилении значения собирательства в верхнем палеолите. На основании довольно частых находок терочников в инвентаре верхнепалеолитических стоянок в свое время была выдвинута гипотеза об «усложненном собирательстве» в рассматриваемую эпоху. Наиболее существенным изменением, произошедшим в этой области, было, по-видимому, то, что растительные продукты шли не только в непосредственное использование, но и подвергались предварительной переработке, а также, возможно, предназначались для хранения впрок.

Вопрос о характере семьи и социальном устройстве общества в верхнем палеолите может быть прояснен с несколько большей определенностью, чем для более ранних эпох каменного века. Исследователи говорят в этой связи о существовании в рассматриваемое время групповой (реже парной) формы брака и родовой общины. Однако нужно помнить, что даже такие, не слишком конкретные палеосоциологические реконструкции не опираются на прямые данные. В качестве последних многие склонны рассматривать археологические материалы, не учитывая того, что их интерпретация может быть не столь однозначной. Например, археологическим доказательством существования матриархата в позднем палеолите считали характерную распространенность для этой эпохи женских статуэток с выраженными признаками пола — так называемых «палеолитических венер». Однако в настоящее время для верхнего палеолита известны и мужские статуэтки. А женские статуэтки, как показывает их сравнительный анализ, отнюдь не всегда изображались с выраженной грудью и отвислым животом, что рассматривается часто как отражение образа «матери-прародительницы». Кроме того, в мелкой скульптуре последующих эпох, для которых считается доминирующим уже патриархат, преобладание женских статуэток над мужскими ничуть не меньше, чем в верхнем палеолите. Примерно так же обстоит дело и с некоторыми другими археологическими реалиями, привлекаемыми традиционно для обоснования существующих концепций о социальном устройстве в периоды верхнего палеолита и мезолита.

Не являются прямыми и этнографические источники по бушменам Калахари, аборигенам Австралии, огнеземельцам и т. д., которые используются обычно для реконструкций общественных отношений верхнего палеолита и мезолита по методу аналогий и актуализации. Трудно признать полностью обоснованным взгляд на соответствие современных социальных и экономических установлений этих народов аналогичным проявлениям эпохи мезолита. Это сомнительно прежде всего потому, что сама мезолитическая эпоха в культурном выражении была далеко неодинаковой географически. К тому же комплекс признаков, характеризующих названные выше общества, при сравнительном рассмотрении оказывается не совсем одинаковым для всех них. Отсюда возникают сомнения в правомерности простого подбора данных из различных областей жизни разных современных народов для создания одной-единственной модели, характеризующей все общество древнего каменного века. Культура современных народов, отставших в своем историческом пути, есть результат специфического развития, характерного для экстремальных природно-географических районов. По крайней мере, в материальном выражении она выглядела специфичной и окраинной по отношению к магистральному пути развития во времена каменного века в такой же степени, как и в наши дни. Поэтому, с методической точки зрения, небезупречны основывающиеся на этой базе реконструкции главной линии исторического прогресса человечества.

Состояние источников, естественно, порождает разнообразие взглядов и по конкретным вопросам. Предметом дискуссий являются такие аспекты, как форма брака в верхнем палеолите и мезолите, единовременность или разновременность возникновения брака и семьи, характер и форма рода, соотношение рода и общины. С точки зрения предлагаемого нами подхода, изложенного в разделе, посвященном нижнему палеолиту, такая постановка вопросов более уместна для времени, предшествующего верхнему палеолиту. Традиционная постановка их применительно ко времени только с начала верхнего палеолита обусловлена отрицанием или существенным принижением социальных факторов в жизнедеятельности человека раннепалеолитической и мустьерской эпох. Но если говорить об указанных институтах даже безотносительно к конкретному периоду, то представляется логически более обоснованным допущение неразрывности брака и семьи (разумеется, не отрицая их развития), а также рода и общины. Во всяком случае, для верхнего палеолита это допущение кажется вполне справедливым, если иметь в виду наивысшие достижения культурного прогресса данной эпохи. Археологическим свидетельством существования в верхнем палеолите малых семей (муж-жена-дети) и их совместного обособленного проживания на поселении является структура стоянок, состоящая из малых и примерно равновеликих жилищ, не способных вмещать большое количество обитателей. Если брать за отправную точку такое жилище, то поселение можно представить в виде группы взаимозависимых семей, объединенных родством, совместной производственной деятельностью и взаимопомощью. По-видимому, именно такие родовые общины и их объединения, основывавшиеся на брачных союзах и производственных регламентациях (взаимопомощь, разграничение экономического пространства — охотничьих угодий и т. п.), являлись основными общественными единицами эпохи верхнего палеолита и мезолита.

Эти союзы характеризовались элементами языкового, культурного и производственного единства. Трудно представить, насколько устойчивыми и изолированными друг от друга они были. Примеры культурных диффузий, взаимовлияний и контактов для рассматриваемой эпохи выявляются достаточно четко. Из изучения материальной культуры складывается картина плавных переходов от одних локальных культурных образований к другим в рамках единых экологических зон. Нужно, правда, отметить, что и полной нивелировки соседствующих археологических культур при этом не происходит. Конкретная история первобытности была историей именно таких, к сожалению, безымянных для нас социально-этнических образований.