Коллектив авторов - Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время

Ли Цзычэн оказался более амбициозным, чем Чжан Сяньчжун. Титул князя он принял еще в 1636 г., притом что вел самый простой образ жизни. Так же, как и остальные крестьянские вожди, с особым рвением он уничтожал оказывавших ему сопротивление удельных князей, богатства которых раздавал своим солдатам и местному населению. Собрав под своим руководством почти миллионную армию, главной силой которой являлась конница, Ли Цзычэн присвоил себе титул Великого Полководца, Следующего Велениям Неба и Возрождающего Справедливость. В 1644 г. он нанес сокрушительное поражение правительственным войскам в Шэньси, захватил столицу этой провинции Сиань, после чего провозгласил себя императором Да Шунь. Воссоздав традиционные китайские структуры власти, введя систему экзаменов и приступив к чеканке собственной монеты, крестьянский император объявил Сиань своей западной столицей. Вскоре огромное войско Ли Цзы-чэна (600-тысячная конница и 400-тысячная пехота) начало наступление на Пекин. Население находившихся на пути следования победоносной армии областей, включая офицеров и чиновников, дружно переходило на сторону нового императора. Правительственная армия, выступившая для защиты Пекина, попросту разбежалась, часть ворот распахнулась перед восставшими. Когда новый правитель вступил в столицу, Запретный город охватила паника, наследника престола спрятали, а императрица и наложницы Чжу Юцзяня покончили жизнь самоубийством. Сам император Сы-цзун удавил себя собственным шелковым поясом.

Наконец-то Ли Цзычэн, приветствуемый традиционными пожеланиями 10 тысяч лет жизни императору, сел на драконовый трон [17] Дракон — символ императорской власти. . Вполне возможно, что смена одной китайской династии на другую и состоялась бы, несмотря на то что у династии Мин оставалось много сторонников. Однако начав свое правление в Пекине с массовых казней наиболее одиозных функционеров прежнего режима, обвиненных в коррупции (таких было более тысячи), Ли Цзычэн не смог удержать собственное войско, через несколько дней после входа в столицу учинившее разбой и грабежи. Различия между старой и новой властью в глазах населения начали стираться. Но вмешательство маньчжуров, сумевших воспользоваться борьбой внутрикитайских сил друг с другом, кардинально изменило ход событий.

Жившие на северных границах империи Мин маньчжуры возводили свое происхождение к чжурчжэньским племенам, когда-то создавшим на Севере Китая династию Цзинь («Золотая», 1115–1234), которая впоследствии была свергнута монголами. Маньчжуры, угрожавшие Китаю в XVII в., были объединением племен под властью хана Нурхаци (1616–1626), взявшего для своей новой династии старое название Цзинь. Ведущую роль в маньчжурском государстве играли члены правящего «Золотого рода» (Айсинь Гиоро), влияние которых на политические решения непосредственно зависело от количества подчиненных им «знамен» — больших подразделений маньчжурской конницы. Закованные в надежные панцири, способные к быстрой переброске сил на значительные расстояния, маньчжуры представляли собой серьезную угрозу как для своих кочевых соседей в монгольских степях, так и для оседлых народов, живших к югу от их владений, — жителей Китая и Кореи. Уже упоминавшийся захват Ляодуна в 1621 г. был одним из первых серьезных достижений маньчжуров, переходивших от разорения территорий к закреплению на них.

Доргонь с императорскими регалиями. XVII в.

Интересно, что маньчжурские источники («Мань-вэнь лао-да» — «Старинные маньчжурские записи», 1607–1637) представляют походы соотечественников как ответ на агрессию Китая:

«Во время большого парадного пира по случаю взятия Ляодуна император [Тай-цзу, титул императора и храмовое имя были присвоены Нурхаци его потомками посмертно] появился во дворце и рассадил всех от высшего до низшего, от главнокомандующего до помощников. <���…> И… император сказал: “китайцам мало своего большого государства, они пожелали истребить маленькое государство. <���…> Мы их громаду осилили. Небо обвинило китайцев, а нас оправдало. То, что вы выпили одну чарку и получили одну пару платья, разве это вознаграждение [за ваши труды]? Военные князья, пусть ваши сердца будут увлечены неустанным трудом”».

При следующем хане Абахае (хан в 1626–1643 гг., с 1636 г. носил монгольский императорский титул богдохан) большую роль играл один из его братьев талантливый полководец Доргонь (1612–1650). Походы на Срединное Царство 1636 и 1638–1639 гг. оказались для маньчжуров чрезвычайно удачными: было уведено много тысяч пленников и голов скота, крупные и мелкие города, оказывавшиеся на пути у войска кочевников, были захвачены и подверглись грабежам. Тем временем само маньчжурское государство было в 1636 г. переименовано в империю Цин («Чистую»). Столицей маньчжуров являлся Мукден. Правящие круги новой империи (в достаточной степени китаизированные, но сохранявшие и свою «варварскую» с точки зрения китайцев культуру) начали вынашивать планы захвата Поднебесной.

Неожиданная смерть Абахая в 1643 г. привела на трон Цин малолетнего наследника — выбранного членами правящего «Золотого рода» шестилетнего богдохана Фулиня (1643–1661). Выбор богдохана сопровождался различными интригами: часть членов правящего рода хотела нарушить династические традиции (позволявшие передавать престол только по нисходящей линии) и сделать императором Доргоня, в котором родовая знать справедливо видела потенциально сильного и талантливого правителя. Но сам Доргонь, предвидя возможные проблемы с легитимацией подобного решения, отказался от возможности наследовать брату. Компромисс был найден в назначении Доргоня и племянника Нурхаци Цзиргалана, также зарекомендовавшего себя в качестве успешного военачальника, регентами при богдохане. Смуты из-за наследования престола, на которую могло бы надеяться правительство Поднебесной, не произошло.

Главной проблемой для маньчжуров, жаждущих завоевать богатые китайские земли, оставалась достаточно сильная армия, которую династии Мин удалось сохранить на северных границах. Расположенная около Великой стены в Шаньхайгуане 120-тысячная Восточная армия под командованием опытного военачальника У Саньгуя была приблизительно равна по численности силам маньчжуров (их насчитывалось около 140 тысяч) и вполне могла оказать им достойное сопротивление. Кочевники стремились склонить китайского военачальника на свою сторону. Тот, в свою очередь, был вынужден вести с противником переговоры, так как правительство Мин не оставляло надежды на заключение хотя бы временного мира на Севере, чтобы разгромить повстанцев. Еще более желанным развитием ситуации было бы согласие конницы маньчжуров на участие в военных действиях против крестьянских армий, за что Пекин обещал щедрое вознаграждение и передачу части земель для расселения маньчжурских семей.