Коллектив авторов - Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время

В начале XVI в. из подражания римским комедиографам Теренцию и Плавту родилась итальянская драматургия, известные образчики которой оставили Ариосто и Макиавелли («Мандрагора», 1518 г.). Позднее традиции этой ученой комедии, несколько циничной и сходной по сюжетам с популярной новеллистикой, продолжил знаменитый сатирический публицист Пьетро Аретино (1492–1556). Пьесы исполнялись при итальянских дворах актерами-любителями, но в это же время происходит становление первого в Европе профессионального театра — народной комедии делль арте, импровизационное действие в которой строилось на диалогах постоянных персонажей-масок.

Италия XVI в. была законодательницей также музыкальной моды, хотя полифонические жанры первоначально развивались под влиянием нидерландских композиторов. В области церковной музыки выделяется Римская школа, представленная Джованни Палестриной (1525/1526-1594). К концу XVI в. возникает жанр музыкальной драмы (опера), отразивший тягу к синтезу искусств и сочетавший полифонию с монодией — речитативами, положенными на музыку. Первой оперой считается «Дафна» Якопо Пери, поставленная во Флоренции в 1598 г.

Утрата позиций на внешнеполитической сцене и в международной посреднической торговле способствовала, хотя и в небольшой степени, развитию внутренней промышленности. Италия сохранила роль важнейшего экспортера и реэкспортера зерна, тканей, предметов роскоши и денег. Генуэзские банкиры были в XVI в. главными финансистами испанского правительства; поступавшее из Америки золото, ввоз которого сосредоточивался в руках последнего, распределялось по Европе через Италию вследствие того, что итальянцы контролировали финансовые ярмарки, проходившие в начале XVI в. в Лионе, а после 1534 г. в имперском городе Безансоне и других городах (но все равно их называли «безансонскими»). На этих ярмарках производились расчеты по кредитам и устанавливались кредитные ставки, т. е. фактически определялась стоимость денег вообще и отдельных «валют» по отношению друг к другу в частности.

Испанские короли, владея огромными территориями, нуждались в огромных суммах наличности для оплаты своих расходов в разных странах и даже частях света, они были вынуждены делать займы, а в некоторых случаях даже прибегали к банкротству. Цены на золото и серебро определялись итальянскими банкирами, в первую очередь генуэзским банком Сан-Джорджо. Другим крупнейшим заемщиком такого рода были римские папы. Выплаты по займам производились путем передачи на откуп монополий (например, на соль) и сбора определенных налогов. Выгодность торгово-посреднических операций и финансовых спекуляций вызывала концентрацию капиталов именно в этих секторах и этим обусловила отставание Италии, как и ввозившей драгоценные металлы из Нового Света Испании, в развитии собственной промышленности. Позднее это привело и к политическому упадку этих стран, проигрывавших Франции и североевропейским державам в динамике развития собственной экономики. В качестве иллюстрации можно привести пример зернового рынка, цены на котором зависели от международных. Купцы из Северной Италии контролировали вывоз зерна из Сицилии и в конце XVI в. даже занимались закупками хлеба через прибалтийские порты в Восточной Европе. В самой Италии при этом цены на зерно и другие продукты в неурожайные годы (например, во Флоренции в конце 70-х годов XVI в.) возрастали в несколько раз.

В силу политической разобщенности и привязанности итальянских государств к внешним рынкам общенациональный экономический рынок не мог сложиться, что отчасти компенсировалось формированием региональных рынков вокруг крупнейших городских центров и внутри устойчивых территориальных образований.

Ремесленные цехи в городах лишаются своей политической роли — принадлежность к ним перестает быть условием гражданства, — и становятся орудием политики абсолютистских правительств. Сохраняется и даже усиливается их роль как источника промышленной регламентации, поэтому в XVI в. наблюдается процесс перехода мануфактурных производств в мелкие города, где цеховой диктат не стеснял их деятельности. Промышленное производство не обеспечивало больших прибылей и нуждалось в протекционистских мерах, особенно ввиду того, что серьезную конкуренцию его главной отрасли, текстильной, составили английские и голландские мануфактуры. Английские грубые сукна вытесняли более дорогие и качественные флорентийские, которые становилось невыгодно производить. Возникали трудности с получением сырья: английской шерсти, красителей с Востока.

Некоторую компенсацию составило шелкоткачество, поощрявшееся, в частности, правителями Милана и Пьемонта. Хорошо известен наметившийся с начала XVI в. перенос капиталов в землевладение, рассматривавшийся в марксистской историографии как одно из проявлений феодальной реакции. Формулируя более осторожно, можно назвать этот феномен признаком изменения общей конъюнктуры, как экономической, так и социально-политической. В дальнейшем соперничестве европейских стран за преобладание на Западе, а затем и во всем мире, промышленное развитие вышло на первый план как главный фактор и показатель способности выдвигать такие притязания. Но величина промышленного роста на самом деле является лишь одной из характеристик, притом внешних, хозяйственного развития. Земля в XVI в. (как и по сей день) остается одним из главных источников экономического богатства, а сельское хозяйство — одним из его важнейших ресурсов. В Италии XVI в. предпринимались меры по развитию таких передовых для того времени отраслей, как выращивание риса, новых заморских культур, цитрусовых (апельсинов и мандаринов), тутовых деревьев. Виноделие и производство оливкового масла были стабильно рыночными отраслями. Вместе с тем на части территорий Италии (на Юге, на Сицилии, в Пьемонте) сохранились полукрепостнические отношения между крестьянами и сеньорами, обременявшие крестьянские хозяйства многочисленными не только экономическими, но и социальными повинностями. Основной формой взаимоотношений собственников земли и работников в Северной и Средней Италии в этот период постепенно становится испольщина («медзадрия»), аренда участков, оплачиваемая половиной урожая, которая также обрастает рядом «нерыночных» повинностей. Долговые обязательства иногда превращали долгосрочную аренду в вынужденно наследственную. Налоговый гнет на крестьян был чрезвычайно велик, что приводило к волнениям с требованиями снижения и отмены налогов и увольнения алчных чиновников. Распространенным способом ухода от нищеты и борьбы с властями было разбойничество («бандитизм» от итальянского слова «бандито» — объявленный вне закона). Реальные разбойники были далеки от образа, созданного литературой эпохи романтизма, хотя их жертвами становились, разумеется, в основном богатые и знатные люди. Иногда они пользовались тайным покровительством мелких дворян, а то и магнатов, по традиции считавших себя независимыми от центральных властей, особенно в Неаполитанском королевстве и на Сицилии, где правили испанские вице-короли. В бывших и сохранившихся городских республиках существовали две группы нобилей: старая земельная аристократия, в руках которой концентрировалась также торговля и банковское дело, и выходцы из разбогатевших горожан, владевшие мастерскими, лавками, меняльными конторами и мануфактурами. Богатства второй группы не уступали по масштабам первой, и граница между ними стиралась, так как богатые бюргеры строили дворцы, покупали титулы и земли (например, генуэзская знать приобретала земли на Юге Италии, поскольку в окрестностях Генуи ощущалась их нехватка). Говорить о формировании особого класса, буржуазии, по крайней мере для Италии этого времени, некорректно. Горожане мелкого и среднего достатка — цеховые мастера, мелкие торговцы, ремесленники, тем более наемные рабочие, были лишены какого-либо участия во власти и, как правило, не могли на него претендовать. Их довольно редкие политические выступления были направлены, как и у крестьян, против непомерных налогов и произвола чиновников, иногда и против чужеземного гнета; их провоцировал также рост цен и частые эпидемии.