Дэвид Холловэй - Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

В бытность свою студентом Технологического института Иоффе вместе с еще несколькими сотнями студентов был исключен из него за участие в акциях протеста. Его восстановили в институте только после того, как он подписал два обязательства впредь не нарушать правопорядка {26} 26 Там же. С. 39–41. . За исключением этого Иоффе, как представляется, до 1917 г. не проявлял какой-либо политической активности. Он был настроен против царского режима, но, как и большинство русских ученых, относился к большевикам с осторожностью и в 1918 г. уехал из Петербурга в Крым. Вскоре, однако, он решил «связать свою судьбу со страной Советов», как он писал позднее, и в сентябре 1918 г. вернулся в Петроград, где стал одним из первых ученых России, оказавших поддержку большевикам {27} 27 Иоффе А.Ф. Моя жизнь и работа// Иоффе А.Ф. О физике и физиках. Л.: Наука, 1977. С. 239. Впервые статья была опубликована в 1933 г. отдельной брошюрой. . Иоффе продолжал пользоваться признанием в научном сообществе, и в ноябре 1918 г. Академия наук избрала его своим членом-корреспондентом — при том, что отношение Академии к большевикам до конца 20-х годов оставалось более чем сдержанным. В 1920 г. Иоффе стал действительным членом Академии {28} 28 О выборах см.: Соминский М.С. Абрам Федорович Иоффе. С. 186, 194. . [9] В Академия две ступени членства: действительный член (академик) и член-корреспондент. Избрание в Академию было большой честью и влекло за собой значительные привилегии, связанные с предоставлением жилой площади, продуктов питания и т. д.

Уже на ранних этапах научной карьеры Иоффе можно заметить особенности, которые позднее стали характерными для его работы в советской физике. Он придавал большое значение тем узам, которые связывали его с Германией, и практически каждый год, вплоть до начала первой мировой войны, проводил некоторое время в Мюнхене, работая совместно с Рентгеном {29} 29 См.: Соминский М.С. Абрам Федорович Иоффе. С. 450. . Иоффе был талантливым учителем и умел передавать присущий ему интеллектуальный энтузиазм своим студентам. В 1916 г. он организовал семинар по новой физике в своей лаборатории в Политехническом институте. Среди одиннадцати постоянных участников этого семинара двое, Петр Капица и Николай Семенов, позднее стали нобелевскими лауреатами; другие, такие как Яков Френкель и Петр Лукирский, также в дальнейшем получили широкую известность {30} 30 Там же. С. 191 и далее. .

Участники этого семинара составили ядро нового института Иоффе. М.И. Неменов, профессор Петроградского женского медицинского института, пригласил Иоффе помочь ему в организации специального центра по изучению рентгеновских лучей. В течение ряда лет Неменов пытался организовать такой центр, но его усилия не приводили к успеху вплоть до 1919 г., когда он получил поддержку Анатолия Луначарского, народного комиссара просвещения. Иоффе стал руководителем физико-технического отдела в новом институте. Однако вскоре между ним и Неменовым возникли разногласия по поводу путей, на которых институт должен был развиваться. В результате в 1921 г. институт разделился на три части, причем физико-технический его отдел превратился в Государственный физико-технический рентгенологический институт {31} 31 См.: Соминский М.С. Абрам Федорович Иоффе. С. 190–201; Организация советской науки в первые годы советской власти (1917–1925): Сборник документов. Л.: Наука, 1968. С. 233–235. .

Эти разногласия и стали одной из причин возникновения самостоятельного института. Другая причина была связана с необходимостью создания условий для серьезных научных исследований. В июне 1920 г. Иоффе писал Эренфесту, который к этому времени стал профессором Лейденского университета: «Мы прожили тяжелые годы и многих потеряли, но сейчас начинаем снова жить. Работаем много, но закончено пока немногое, так как год ушел на организацию работы в новых условиях, устройство мастерских и борьбу с голодом. Сейчас наша главная беда — полное отсутствие иностранной литературы, которой мы лишились с начала 1917 г. И первая и главная моя просьба к тебе — выслать нам журналы и главные книги по физике» {32} 32 Эренфест — Иоффе. Научная переписка 1907–1933 гг. 2-е изд. Л.: Наука, 1990. С. 274. .

В феврале 1921 г. Иоффе отправился в шестимесячную поездку в Западную Европу, для того чтобы закупить научные журналы, книги и приборы, а также установить контакты с зарубежными коллегами. Организация поездки оказалась непростым делом: правительства западных стран неохотно выдавали визы гражданам России, и, кроме того, потребовалось вмешательство Ленина, чтобы получить необходимую для этих закупок твердую валюту, запасы которой в стране были ограниченными. Но в конце концов деньги были предоставлены, и в том же году с такого же рода миссиями за границу были направлены и другие советские ученые.

Большую часть своей командировки Иоффе провел в Германии и Англии, покупая там оборудование и литературу и восстанавливая связи с западными физиками. В Германии он присутствовал на коллоквиуме, на котором обсуждалась его совместная с Рентгеном работа. В Лондоне к нему присоединился Капица, потерявший незадолго до этого жену и двоих детей во время свирепствовавшей в России эпидемии [10] Речь идет об эпидемии гриппа. — Прим. ред. . Иоффе поехал в Кембридж вместе с Капицей, и там Эрнст Резерфорд согласился взять Капицу на работу в Кавендишскую лабораторию {33} 33 См.: Соминский М.С. Абрам Федорович Иоффе. С. 214–230. .

Оставалось еще много работы по организации института и подготовке физиков. «С физикой обстоит дело особенно плохо, — писал Семенов Капице в марте 1923 г., — потому что она вообще только стала просыпаться в России….Но ведь для ее развития необходимы внешние благоприятные условия: приборы, оборудование, мастерские, обеспеченность сотрудников….Может быть, я преувеличиваю, но я считаю, что хозяйственная гибель нашего института на десятки лет отодвинет развитие физики в России» {34} 34 Френкель В.Я. Пятьдесят лет Физико-техническому институту им. A. Ф. Иоффе// УФН. 1968. Т. 96, № 3. С. 534. . Семенов призывал Капицу вернуться в Петроград, чтобы помочь воспитанию физиков, «не говорунов и бездельников, а настоящих ученых — систематических, упорных, знающих приборы и методы, смотрящих на науку не только как на удовольствие, но и как на дело» {35} 35 Там же. . Однако Капица не внял уговорам Семенова. Он понимал, что находится в центре самой передовой в мире физической школы. «Вернуться в Петроград, — писал он своей матери, — и мучиться из-за отсутствия газа, электричества, воды и аппаратуры просто невозможно. Только теперь я почувствовал свою силу. Успех придает мне крылья, и я увлечен своей работой» {36} 36 Письмо от 19 июня 1922 г. Цит. по: Kapitsa in Cambridge and Moscow / Ed. J. W. Boag, P. E. Rubinin and D. Shoenberg. Amsterdam: North-Holland, 1990. P. 152. . Капица провел в Кембридже еще 12 лет.