П Сталь - Новый швейцарский Робинзон

Опыт доказал нам приложимость придуманного способа, и он был принят для переправы нашего скота.

Вся найденная пробка была потрачена на малых животных. Что же касается осла и коровы, которые были слишком тяжелы, то мы приготовили им особые пояса, из двух пустых бочонков, привязанных к телу веревками и полосами холста.

Когда весь скот был снабжен такой сбруей, я привязал к рогам или шее каждого животного по веревке, конец которой мы должны были держать, сидя на плоту из чанов.

Скот наш скоро был в воде, и притом без больших затруднений. Только осел, по своему природному нраву, упрямился, и мы вынуждены были столкнуть его задом. Сначала он сильно бился, но потом покорился своей участи и поплыл так хорошо, что действительно порадовал нас.

Как только мы сошли на песок, я отвязал его; скоро мы подставили парус под ветер и увидели, что нас несет к берегу.

Фриц, в восторге от успеха нашего предприятия, играл со своей обезьянкой и с гордостью посматривал на мерцавший на верху мачты красный огонек. Я, при помощи подзорной трубы, следил за дорогими нам существами на берегу, которые покинули палатку и бежали к берегу.

Вдруг Фриц закричал:

- Папа, к нам плывет огромная рыба.

- Бери ружье, - сказал я, - и замечай.

Ружья наши были заряжены. Указанное Фрицем животное было ничто иное, как большая акула.

- Выстрелим вместе, - сказал я Фрицу, и в ту минуту, когда морское чудовище, державшееся на поверхности воды, приблизилось к одной овце и уже раскрыло пасть, чтобы схватить добычу, оба выстрела раздались в одно время, и акула исчезла.

Минуту спустя, мы увидели на поверхности воды блестящую чешую брюха акулы, и кровяная полоса на воде убедила нас в том, что счастливо избавились от страшного хищника.

Я посоветовал Фрицу снова зарядить ружье: могло статься, что акула была не одна. Но, к счастью, опасения мои оказались напрасными.

Через несколько минут плавания мы, без новых приключений, пристали к берегу.

Жена и трое детей ожидали нас. Они схватили кинутую им мной веревку, чтобы привязать плот. Животные сами вышли на берег, и мы сняли с них пояса. Осел стал радостно валяться по песку и потом, став на ноги, огласил воздух звонким криком и-а! Вероятно, выражая им все свое удовольствие, что опять чувствует под ногами твердую землю.

Обнявшись и поздравив друг друга с тем, что после долгой и опасной разлуки мы опять все вместе, здоровые и довольные, мы уселись на траве на берегу ручья, и я рассказал все наши приключения. При этом я, конечно, не отказал себе в удовольствии похвалить Фрица за оказанную мне помощь.

V

ЧТО ПРОИСХОДИЛО НА СУШЕ

ВО ВРЕМЯ НАШЕГО ОТСУТСТВИЯ

Придуманный Фрицем способ переправы скота возбудил общее удивление. А маленький Франсуа еще больше восторгался парусом и флагом.

- Это красивее всего! - говорил он. - По мне, флаг этот лучше кастрюль, скота, даже лучше коровы и, особенно, лучше свиньи.

- Глупенький, - сказала мать, - ты скажешь другое, когда я каждое утро буду давать тебе полную кокосовую чашку молока с сахаром.

Пришлось повторить всем малейшие подробности поездки.

- Удовлетворив общему любопытству, мы принялись выгружать чаны. Жак, оставив это занятие, направился к скоту и, вскарабкавшись на спину осла, гордо подъехал к нам. Мы едва удерживались от смеха; при этом я заметил, что наш забавный всадник стянут меховым поясом, за который заткнута пара пистолетов.

- Где добыл ты этот наряд контрабандиста? - спросил я его.

- Все это мы сами изготовили, - ответил он, указывая на свой пояс и на ошейники собак, унизанные гвоздями, способными защитить наших сторожей от нападения шакалов.

- Молодец же ты, если это твое изобретение, - сказал я.

- Там, где нужно было что зашить, мне помогала мама, - возразил он.

- Но откуда же добыли вы кожу, ниток и иглу? - спросил я жену.

- Кожа снята с Фрицева шакала; что же касается иголки и ниток, прибавила она, улыбаясь, - то у какой же порядочной хозяйки нет их.

Мне показалось, что Фриц не был доволен тем, что шкурой шакала распорядились без дозволения хозяина, но он, насколько мог, скрыл свою досаду. Однако, приблизившись к Жаку, он, заткнув нос, воскликнул:

- Пфа! Что за страшная вонь!

- Это от моего пояса, - спокойно ответил Жак, - когда шкура высохнет, она перестанет вонять.

- Если Жак будет держаться от нас под ветром, - сказал я, - он нас не обеспокоит.

- Правда, - сказали, смеясь, дети. - Жак, держись под ветром!

Что касается маленького проказника, то он не заботился о распространяемом им скверном запахе, а с гордым видом расхаживал, поглаживая свои пистолеты.

Братья его поспешили бросить в море труп шакала.

Заметив, что приближается время ужина, я попросил Фрица принести один из вестфальских окороков, находившихся в чанах.

Фриц не замедлил возвратиться.

- Окорок! окорок, совсем готовый! - воскликнули дети, хлопая в ладоши.

- Успокойтесь, - сказала мать, - если б к ужину не было ничего, кроме сырого окорока, то вам пришлось бы еще долго голодать; но у меня есть черепашьи яйца и при помощи сковороды, которую вы догадались привезти, я приготовлю вам хорошую яичницу, для которой не будет недостатка и в масле.

- Черепашьи яйца, - заметил Эрнест, всегда склонный показывать свое знание, - легко узнать по их круглой форме, кожистой оболочке, покрытой мелкими бугорками и влажной. Кроме того, только черепахи кладут свои яйца в береговой песок.

- Как вы нашли их? - спросил я.

- Это относится к истории нашего дня, - заметила хозяйка, - а я думаю, что раньше рассказа нам нужно подумать об ужине.

- Ты права, - сказал я, - готовь же свою яичницу, а рассказ прибережем к тому времени, когда будем есть; он послужит нам приятной приправой. Между тем мы, дети и я, перенесем в безопасное место груз нашего плота и позаботимся о ночлеге для скота.

Услыша эти слова, дети поднялись и последовали за мной на берег. Мы заканчивали наш труд, когда жена позвала нас к ужину. Тут были разнообразные явства: яичница, сыр, сухари; все оказалось очень вкусным, и удачно подобранный столовый прибор не мало способствовал нашему удовольствию. Только Франсуа, верный своему тыквенному прибору, не захотел предпочесть ему серебряную посуду.

- Есть из игрушек, - сказал он, - гораздо веселее.

Нас окружили, ожидая подачки, собаки, куры, козы и овцы. О пище уток и гусей я не счел нужным заботиться: болотистое устье ручья представляло им в изобилии червяков и слизней, до которых они были очень лакомы.

Под конец ужина я попросил Фрица принести бутылку прекрасного вина, найденного в каюте капитана, и предложил жене выпить рюмку этой подкрепляющей жидкости, прежде чем приступить к рассказу.

- Наконец-то и я так счастлива, - сказала она, смеясь, - что, в свою очередь, могу повествовать о своих подвигах. Но о первом дне мне рассказывать нечего, потому что опасения приковывали меня к берегу, и я не могла предпринять ничего. Я успокоилась немного лишь тогда, когда увидела, что вы счастливо достигли корабля. Остальную часть дня мы не отходили от палатки. Я удовольствовалась тем, что решилась назавтра пойти отыскивать более удобное место для жилья, чем это прибрежье, где нас в течение дня палит солнце, а ночью пронимает холод. Я думала об открытом вами накануне лесе и решилась осмотреть его.