Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

О накале страстей, разбуженных Холодной войной, говорит тот факт, что Сталин сам публично ответил на фултоновскуюс речь У. Черчилля, в которой тот говорил о «железном занавесе», опустившемся на европейский континент от Штеттина на севере до Триеста на юге. Тень тирании, продолжил Черчилль, пала на Европу: «Никто не знает, что Советская Россия и ее международная организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям» {727} 727 Источник. 1998. № 1. С. 96. . Раздражение Сталина было столь велико, что он не остановился перед сравнением Черчилля с Гитлером, обвинением Черчилля в расизме, в стремлении организовать против СССР новый поход «14 государств» и т.п. {728} 728 Правда. 1946.14 марта. Естественно, последовала команда «инстанции» об ужесточении советской позиции по всем вопросам отношений с Западом, включая пропаганду {729} 729 Печатнов В.В. «Стрельба холостыми»: советская пропаганда на Запад в начале холодной воны, 1945–1947. // Сталин и холодная война. М., 1998. С. 113–114. .

У. Черчилль в долгу не остался. Его весьма откровенные публичные высказывания насчет большевизма, судя по архивному фонду В.М. Молотова, изучались в Кремле с пристрастием. Так, в январе 1949 г., выступая в английском парламенте, Черчилль выражал уверенность в том, что «настанет день, когда будет, несомненно, признано… всем цивилизованным миром, что удушение большевизма в зародыше было бы несказанным благословением для человечества». Спустя два месяца в речи в Бостоне (США) он говорил: «Неспособность задушить большевизм в колыбели с помощью того или иного средства и вовлечь обессиленную тогда Россию в общую демократическую систему теперь лежит на нас тяжелым бременем… Но мы не должны отчаиваться» {730} 730 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1485.Л. 213, 214. .

Конечно, были и попытки сохранить, особенно в 1945–1946 гг., видимость продолжающегося сотрудничества между союзниками по войне. Им удались некоторые согласованные решения, например, мирные договоры с восточноевропейскими странами-сателлитами Германии, в чем был больше заинтересован Советский Союз. Хотя, признается в официозной «Истории внешней политики СССР», подготовка мирных договоров «проходила в условиях напряженной дипломатической борьбы по вопросам, определявшим будущее судьбы значительной части Европы {731} 731 История внешней политики СССР. Т. 2. С. 28.

Анализируя международные события между двумя сессиями Совета министров иностранных дел, Лондонской (сентябрь — октябрь 1945 г.) и Московской (декабрь 1945 г.), Сталин придавал решающее значение тому, что он назвал политикой «стойкости и выдержки». Благодаря этой политике, писал он накануне московской сессии, «мы выиграли борьбу по вопросам, обсуждавшимся в Лондоне». Выиграли, так как США и Англия отступили, и предстоящая московская сессия пройдет «без привлечения Китая по европейским вопросам и без привлечения Франции по балканским вопросам». Как советский выигрыш Сталин оценивал результаты парламентских выборов в Болгарии и Югославии, на которых победили коммунисты. Очевидно, подытоживал свой анализ Сталин в письме В.М. Молотову из Сочи, где он находился на лечении, «что, имея дело с такими партнерами, как США и Англия, мы не можем добиться чего-либо серьезного, если начнем поддаваться. Чтобы добиться чего-либо от таких партнеров, нужно вооружиться политикой стойкости и выдержки» {732} 732 И. Сталин — В. Молотову. 9 декабря 1945 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 99. Л. 127. .

Косвенное подтверждение вышесказанному о нарастании опасного противостояния между бывшими союзниками содержится в рассекреченном «Оперативном плане действий Группы советских оккупационных войск в Германии», датированном 5 ноября 1946 г. Цель публикации заключалась в опровержении подозрений Запада в том, что «мы будто бы сразу после войны составили обширные планы завоевания Европы и даже нападения на США». Автор комментариев к публикации пишет, что все обстояло наоборот: «Сразу после второй мировой войны главной целью военной доктрины США было уничтожение мировой системы социализма и утверждение гегемонизма США» {733} 733 Военно-исторический журнал. 1989.№2.С. 16–31. Вскоре в этом же журнале появилась статья в развитие этого положения: Секистов В.А. Кто нагнетал военную опасность // Военно-исторический журнал. 1989. №№ 7, 10. . Как бы то ни было, глубокий разлад между недавними союзниками был налицо.

Однако приостановить «могучий вал советской армии» (А.А. Громыко) на уже достигнутых рубежах в Европе следовало хотя бы по той причине, что все еще предстояло предъявить сталинский «особый счет к Японии». В «Обращении к народу», выпущенном 2 сентября 1945 г. после разгрома дальневосточного союзника нацизма — милитаристической Японии, Сталин говорил о наступлении долгожданного дня: «Сорок лет ждали мы, люди старшего поколения, этого дня» — ликвидации «черного пятна», легшего «на нашу страну» в результате поражения в русско-японской войне 1904–1905 гг. {734} 734 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: Документы и материалы: В 3 т. М., 1944–1947; Т. 3. С. 55–56. Не прочь был Сталин оккупировать и часть «собственно японской территории», чтобы, писал он президенту США Г. Трумэну 16 августа 1945 г., возместить тот моральный ущерб, который был нанесен русскому общественному мнению оккупацией японцами в 1919–1921 гг. «всего советского Дальнего Востока» {735} 735 Truman H.S. Memoirs. Vol. 1. P. 440. . Но встретил решительный отказ.

Другим сдерживающим мотивом, помимо стремления рассчитаться с Японией за давнее поражение, была неожиданно возникшая атомная проблема. Об испытании атомной бомбы стало известно на Потсдамской конференции в июле 1945 г., а вскоре она нашла боевое применение против Японии. Правда, вначале Сталин, по-видимому, недооценивал значение нового страшного оружия массового поражения. В сентябре 1946 г. он публично говорил о том, что не считает атомную бомбу «такой серьезной силой», какой склонны ее считать некоторые политические деятели. По его словам, атомные бомбы «предназначены для устрашения слабонервных» и они не могут решить судьбу войны — «для этого недостаточно атомных бомб» {736} 736 Правда. 1946. 25 сентября. . В январе 1949 г. В.М. Молотов высказывался примерно в том же смысле, заявив, что «у них (Запада. — В. Н.) нет сейчас столько пороха, чтобы напасть на Советский Союз» {737} 737 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1027. Л. 85. . Из этих высказываний следует, что поначалу американская атомная монополия не воспринималась советским руководством настолько серьезно, чтобы отнести появление атомного оружия к непосредственным причинам послевоенной Холодной войны. Во всяком случае, в кризисных ситуациях вокруг Берлина в 1948–1949 гг. и в Корейской войне 1950–1953 гг. советское руководство, насколько можно судить по известным документам, не придавало атомному оружию решающего значения.