Александр Чудинов - Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Именно благодаря усилиям К.И. Раткевич изучение находящихся в нашей стране бумаг Ромма в предвоенные годы существенно продвинулось вперед. В 1940 г. она опубликовала краткий обзор бумаг Ромма, хранящихся в архивах Москвы и Ленинграда [81]. Это было первое и долгие годы единственное обобщающее описание российской части некогда единого фонда. К сожалению, более или менее подробную характеристику исследовательница дала только двум категориям рукописей Ромма – путевым заметкам и черновым наброскам периода революции, что же касается его обширной переписки, то здесь она ограничилась лишь беглым перечислением имен отдельных корреспондентов. Кроме того, в статье нет ссылок на номера не только архивных дел, но даже большинства фондов.

Еще год спустя К.И. Раткевич выпустила отдельным изданием со вступительной статьей и комментарием русский перевод самой большой из «российских» рукописей Ромма – путевого дневника его путешествия в Крым, совершенного с П.А. Строгановым в 1786 г. [82]Ею же был выполнен перевод путевого дневника путешествия Ромма и Строганова к Белому морю в 1784 г., но его изданию, видимо, помешала война. В 1942 г. К.И. Раткевич погибла в блокадном Ленинграде [83], и подготовленная ею публикация увидела свет лишь в наши дни [84].

Дальнейшее исследование этих сюжетов как у нас в стране, так и за рубежом было прервано Второй мировой войной. Однако по ее окончании во Франции вышли новые работы об удивительном союзе «русского принца» и будущего «цареубийцы». В 1945 г. М. Бурье опубликовал с некоторыми сокращениями письма Миет Тайан [85], сделав доступным для других исследователей ценнейший источник, о котором он сообщил еще в 1923 г.

В 1947 г. вышла в свет большая статья о Ромме и П. Строганове профессора русской литературы Страсбургского университета Дмитрия Стремоухова [86]. По свидетельству автора, он занялся этой темой в 1943 г., когда волею судьбы оказался в Оверни: после аннексии немцами Эльзаса Страсбургский университет был переведен в Клермон-Ферран. Ученый собирался предпринять поиск соответствующих документов в местных архивах, но 25 ноября 1943 г. был арестован нацистами и отправлен в концлагерь [87]. Вернувшись после освобождения, он, по собственному признанию, не имел больше «ни сил, ни времени» для архивных изысканий, а потому построил свою работу на основе материалов, опубликованных М. де Виссаком, великим князем Николаем Михайловичем и М. Бурье. Стремоухов использовал также практически всю ранее вышедшую литературу по данному предмету, за исключением разве что некоторых работ советских историков. Автор сосредоточил свое внимание на особенностях и результатах применения Роммом педагогической системы Ж.Ж. Руссо для воспитания Павла Строганова. «Основная идея Ромма, где в полной мере сказалось влияние Руссо, – отмечал исследователь, – состояла в том, чтобы дать ученику самое широкое общечеловеческое образование, не связанное с социальным положением, которое тот в будущем должен занять, – то есть сделать из маленького Попо человека вообще!» [88]Ссылаясь на пример Александра I, на мнение писателей И.А. Крылова, А.И. Герцена и ряда их современников, автор статьи подчеркивал, что применение подобных педагогических принципов, весьма популярных в России конца XVIII – начала ХIХ в., как правило, весьма негативно сказывалось на воспитуемых, формируя из них «лишних людей», слабо приспособленных к реальной жизни. Однако случай Ромма и его ученика, полагал Д. Стремоухов, стал исключением из данного правила: деятельность Павла Строганова в период александровских реформ показала, что он благодаря своему наставнику неплохо узнал Россию. И даже те революционные взгляды, которые сформировались у «гражданина Очера» во Франции, при соприкосновении с российской действительностью превратились во вполне реалистичные либеральные и гуманистические воззрения [89].

С 50-х гг. и вплоть до наших дней наиболее значительные успехи в изучении биографии Ромма связаны с именем итальянского историка Алессандро Галанте-Гарроне, в течение многих лет изучавшего рукописи Ромма в библиотеке миланского Музея Рисорджименто. В 1954 г. он выпустил первую публикацию документов из этого фонда [90], а в 1959 г. – фундаментальную монографию, ставшую третьим, после книг М. де Виссака и великого князя Николая Михайловича, классическим трудом по данной теме [91].

Основным источником работы были бумаги миланского фонда Ромма. Однако кроме них А. Галанте-Гарроне использовал документы, находящиеся в Национальном архиве, Национальной библиотеке и ряде частных архивов Франции, а также микрофильмы корреспонденции Ромма, полученные из Ленинградского отделения Института истории АН СССР (ЛОИИ) [92]. Само исследование было написано по-итальянски, но все цитаты из источников даны на языке оригинала – французском. Кроме того, в приложении автор поместил большую подборку документов из миланского фонда и Национальной библиотеки: письма Ромма Дюбрёлю и Буара 1789–1793 гг., жене и матери 1795 г.; протоколы революционного Общества друзей закона, основанного Роммом при участии П.А. Строганова в 1790 г. Судя даже по этому перечню, нетрудно заметить, что внимание историка было обращено прежде всего к революционной деятельности своего героя. Возможно, это было обусловлено не только научными интересами автора монографии, но и характером источников, находившихся в его распоряжении: основная масса материалов миланского фонда относится именно к революционному периоду жизни Ромма, несколько меньшая – к периоду до 1779 г. (год отъезда в Петербург) и, наконец, всего полтора десятка писем – ко времени его пребывания в России. Отчасти исследователь попытался восполнить этот пробел тщательным анализом писем, направлявшихся различными корреспондентами Ромму за время его жизни в России и оказавшихся позднее в архиве ЛОИИ, однако этот источник дает представление скорее о круге интересов и научных связей Ромма, нежели о его собственной деятельности. Подавляющее же большинство необходимых для освещения данного аспекта документов, находившихся в архивах Москвы и Ленинграда, было не только недоступно итальянскому историку, но даже неизвестно ему, что, впрочем, и не удивительно, учитывая существовавшие тогда в нашей стране ограничения на международные научные связи и, в частности, на обмен научной информацией.

Вот почему годы совместных путешествий П.А. Строганова и его наставника по России и Западной Европе оказались освещены в работе Галанте-Гарроне значительно более скудно, нежели юность Ромма и тем более его участие в революции. Если последнее рассмотрено в мельчайших подробностях с привлечением практически всех известных на тот момент источников по теме, то относительно российского и швейцарского периодов жизни Ромма Галанте-Гарроне в основном вынужден был ограничиться повторением сведений, изложенных еще де Виссаком и теперь лишь несколько дополненных и уточненных. Тем не менее монография Галанте-Гарроне стала заметным событием научной жизни. Показательно, что предисловие к ней написал сам Жорж Лефевр, в то время общепризнанный лидер мировой историографии Французской революции.