Константин Станюкович - Вокруг света на Коршуне

- Очень рад познакомиться и служить вместе... Явитесь к старшему офицеру. Он вам укажет ваше будущее помещение.

- Когда прикажете перебираться?..

- Можете пробыть дней десять дома. У вас есть в Петербурге родные?

- Как же: мама, сестра, брат и дядя! - перечислил Володя.

- Ну вот, видите ли, вам, разумеется, приятно будет провести с ними эти дни, а здесь вам пока нечего делать... Я рассчитываю уйти двадцатого... К вечеру девятнадцатого будьте на корвете.

- Слушаю-с!..

- Так до свидания...

Володя ушел от капитана, почти влюбленный в него, - эту влюбленность он сохранил потом навсегда - и пошел разыскивать старшего офицера. Но найти его было не так-то легко. Долго ходил он по корвету, пока, наконец, не увидал на кубрике* маленького, широкоплечего и плотного брюнета с несоразмерно большим туловищем на маленьких ногах, напоминавшего Володе фигурку Черномора в "Руслане", с заросшим волосами лицом и длинными усами.

______________

* Кубрик - матросское помещение в палубе, передней части судна.

Хлопотавший и носившийся по корвету с четырех часов утра, несколько ошалевший от бесчисленных забот по должности старшего офицера - этого главного наблюдателя судна и, так сказать, его "хозяйского глаза" - он, видимо чем-то недовольный, отдавал приказания подшкиперу* и боцману** своим крикливым раздраженным тенорком, сильно при этом жестикулируя волосистой рукой с золотым перстнем на указательном пальце.

______________

* Подшкипер - унтер-офицер, заведующий каютой, где хранятся запасные паруса, веревки и проч. Подшкипер ведает материальной частью корабля за исключением машинного и специального имущества. - Ред.

** Боцман - старший унтер-офицер.

Володя остановился в нескольких шагах, выжидая удобного момента, чтобы подойти и представиться.

Но едва только старший офицер окончил, как бросился, точно угорелый, к трапу, ведущему наверх.

- Честь имею...

Напрасно!.. Старший офицер ничего не слыхал, и его маленькая, подвижная фигурка уже была на верхней палубе и в сбитой на затылок фуражке неслась к юту*.

______________

* Ют - задняя часть судна.

Володя почти бежал вслед за нею, наконец настиг и проговорил:

- Честь имею явиться...

Старший офицер остановился и посмотрел на Володю недовольным взглядом занятого по горло человека, которого неожиданно оторвали от дела.

- Назначен на корвет "Коршун"...

- И зачем вы так рано явились?.. Видите, какая у нас тут спешка? ворчливо говорил старший офицер и вдруг крикнул: - Ты куда это со смолой лезешь?.. Только запачкай мне борт! - и бросился в сторону.

- Тут, батенька, голова пойдет кругом!.. - заметил он, возвращаясь через минуту к Володе. - К командиру являлись?

- Являлся. Он разрешил мне пробыть десять дней дома.

- Ну, конечно... А то что здесь без дела толочься... Когда переберетесь, знайте, что вы будете жить в каюте с батюшкой... Что, недовольны? - добродушно улыбнулся старший офицер. - Ну, да ведь только ночевать. А больше решительно некуда вас поместить... В гардемаринской каюте нет места... Ведь о вашем назначении мы узнали только вчера... Ну-с, очень рад юному сослуживцу.

И, быстро пожав Володе руку, он понесся на бак.

Володя спустился вниз и, заметив у кают-компании вестовых, просил указать батюшкину каюту.

Один из вестовых, молодой, белобрысый, мягкотелый, с румяными щеками матрос, видимо из первогодков, не потерявший еще несколько неуклюжей складки недавнего крестьянина, указал на одну из кают в жилой палубе.

Это была очень маленькая каютка, прямо против большого машинного люка, чистенькая, вся выкрашенная белой краской, с двумя койками, одна над другой, расположенными поперек судна, с привинченным к полу комодом-шифоньеркой, умывальником, двумя складными табуретками и кенкеткой для свечи, висевшей у борта. Иллюминатор пропускал скудный свет серого октябрьского утра. Пахло сыростью.

Между койками и комодом едва можно было повернуться.

- Батюшка еще не приезжал?

- Никак нет, ваше благородие! - отвечал белобрысый вестовой и, заметив, как интересуется каютой и подробно ее осматривает Володя, спросил:

- Нешто и вы с попом будете жить?

- Да, братец.

- Так позвольте вам доложить, что я назначен вестовым при этой самой каюте. Значит, и вам вестовым буду.

- Очень рад. Как тебя зовут?

- Ворсунькой, ваше благородие...

- Это какое же имя?

- Хрещеное, ваше благородие. Варсонофий, значит. Только ребята все больше Ворсунькой зовут... И господа тоже в кают-компании.

- Видно, недавно на службе?

- Первый год, ваше благородие... Мы из вологодских будем...

- А фамилия как?

- Рябов, ваше благородие...

- Ну, Рябов, - проговорил Володя, считавший неудобным звать человека уменьшительным именем, - будем друзьями жить. Не правда ли?

- Так точно, ваше благородие. Я стараться буду.

- А грамоте знаешь?

- Никак нет, ваше благородие...

- Я тебя грамоте выучу. Хочешь?

- Как прикажете, ваше благородие...

- Да я не могу приказывать. Твоя воля.

- Что ж, я согласен, ваше благородие.

- Ну, прощай, брат... Вот тебе!

Володя сунул матросу рублевую бумажку и вышел вон.

- Ишь ты! - проговорил с радостным изумлением Ворсунька и пошел рассказывать вестовым, какой добрый, простой молодой барин: и грамоте обещал выучить, и так "здря" бумажку дал.

Ашанин ушел в восторженном настроении духа.

В нескольких шагах от корвета он снова встретил пожилого рябоватого матроса с серьгой, который нес ведро с горячей смолой.

- А что, Бастрюков, каков у вас командир? Довольны вы им? - спросил Володя.

- Нашим-то Василием Федорчем? - воскликнул останавливаясь Бастрюков и словно бы удивляясь вопросу Володи. - Видно, вы про него не слыхали, барин?

- То-то, не слыхал.

- Так я вам доложу, что наш командир - прямо сказать - голубь.

- Добрый?

- Страсть добер. Я с им, барин, два года на "Забияке" в заграницу ходил, в Средиземное море. Он у нас тогда старшим офицером был. Так не то что кого-нибудь наказать линьками* или вдарить, он дурного слова никому не сказал... все больше добром... И других офицеров, которые, значит, зверствовали, стыдил да удерживал... Он матроса-то жалел... Так и прозвали мы его на "Забияке" голубем. Голубь и есть! - заключил Бастрюков.

______________

* Линек - небольшая, дюйма в три толщиной, веревка, которой в прежнее время били матросов по оголенным спинам. В царствование императора Александра II телесные наказания были отменены, и теперь им подвергаются только штрафованные по суду матросы.

С каким-то особенно радостным чувством слушал Володя эти похвалы старого матроса, и когда в тот же день вернулся домой, то первым делом восторженно воскликнул:

- Ну, мамочка, если бы ты знала, что за прелесть наш капитан!

И Володя стал передавать свои впечатления и сообщил отзыв о капитане матроса.