Николай Манвелов - На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго

Снабженные капюшонами, «капоты» настолько понравились матросам и офицерам, что их продолжали использовать на ночных вахтах даже после возвращения кораблей в Севастополь.

Как ни странно, но частью формы считались даже… усы, что было законодательно подтверждено императором Николаем Первым в 1832 году. Новое узаконение распространялось на «всех военных (строевых) чинов» и уточняло:

«Замечено, что на некоторых флотских экипажах и командах Морского ведомства, равно в морских госпиталях нестроевые нижние чины носят усы, коих по существующим правилам иметь им не следует. Инспекторский Департамент Морского министерства по воле высшего начальства объявляет сим, для надлежащего исполнения по Морскому ведомству, что нестроевым нижним чинам, а именно: писарям, вахтенным, шхиперским помощникам, баталерам, унтер-баталерам, фельдшерам, госпитальным школьникам, мастерам мелочных мастерств, курьерам, наборщикам морских типографий и сторожам усов носить не следует».

Такая «дискриминация» была отменена только 15 февраля 1856 года, когда император Александр Второй разрешил «всем, без изъятия, нестроевым нижним чинам Морского ведомства носить усы». Спустя 19 лет, четвертого октября 1875 года, было высочайше повелено «в тех командах, в которых разрешено носить бороды, ни бороды, ни усов не фабрить ».

Случалось, что по флоту и Морскому ведомству объявлялись и куда более «значимые» приказы, смысл которых в наши годы абсолютно неясен. Вот, к примеру, документ от 18 июня 1858 года за подписью Генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича:

«Его Императорское Высочество Генерал-Адмирал изволил приказать: воспитанникам Учебных заведений и нижним чинам Морского ведомства, патронную суму на поясном ремне носить так, чтобы лопасть сумы прилегала к правой лифной пуговице, с правой ея стороны, не прикрывая при этом пуговицы».

Но наиболее оригинальной формой обладал экипаж подводной лодки «Сом». Как известно, на подлодках того времени постоянно царила сильная влажность из-за скапливающегося конденсата. А сушить обмундирование было попросту негде. Что же касается экипажа «Сома», то ему по юле государыни императрицы Александры Федоровны (супруги императора Николая Второго, 1872–1918) была выдана одежда… на беличьем меху! Как утверждали современники, она была не только теплой, но и непромокаемой. Впрочем, на другие подлодки белок, похоже, не хватило. Да и о долговечности нововведения нам ничего не известно.

В Морском уставе Петра Великого есть несколько статей, посвященных амуниции и заботе о ней. Например, такая:

«Когда люди одежду обмочат, то всякому сушить свою одежду в перьвую сухую погоду, под штрафом у машты бития, понеже от того, платье мокро и не чисто будет, люди могут заболеть. Також должен всякой рядовой мундир свой чисто содержать, рубашки чаще мыть, платье и обувь починивать и почую чистоту на себе иметь, под таким же наказанием» [183] Наказывали за такой проступок плетьми-кошками. .

В последующие годы забота казны об обмундировании личного состава заключалась в том, что нижние чины должны были своевременно получать бушлаты и рабочее платье. Но на деле случались серьезные задержки, особенно для дальних морских театров. Что же касается подгонки формы, то портовые швальни с большим объемом работ не справлялись из-за недостатка рук.

В результате проблема ремонта и пошива обмундирования и обуви часто решалась в рамках своего экипажа — на борту всегда находился портной либо сапожник. Тем более что сапоги « справлять » матрос должен был самостоятельно, а за выдаваемые от казны деньги (по нормам изрядного возраста) « вольные» сапожники работать отказывались.

И это неудивительно — в соответствии со Сводом Морских постановлений, за 1907 год ежегодные амуничные деньги, выдаваемые из расчета на одного нижнего чина, составляли лишь 45 копеек в год! На эти деньги необходимо было чистить амуницию, «чернить ремни » и сапоги, а также приобретать пуговицы, нитки, иголки и прочие необходимые мелочи.

Напомним также, что как офицерам, так и матросам запрещалось ношение гражданской одежды — даже в отпуске. Офицеры же не имели право появляться в « партикулярном » платье и дома.

Если же из берегового экипажа на корабль назначались матросы с некомплектным обмундированием, то начальник эскадры легко мог разразиться приказом, подобным тому отношению, что отправил Павел Степанович Нахимов будущему адмиралу Николаю Федоровичу Метлину. Дата подписания отношения — 18 июля 1848 года «Из числа присланных из вверенного вам экипажа [184] 39-го Черноморского флотского экипажа. нижних чинов для укомплектования команды фрегата “Коварна” 6 человек по неимению у них постелей, тюфяков, рабочего платья, шинелей, мундиров и белья [185] Имеется в виду летнее белье. я приказал командиру фрегата “Коварна” отправить обратно в экипаж».

Единственное, что приходилось покупать на берегу, так это фуражки и бескозырки. Корабельные портные браться за них отказывались, а казенные головные уборы были «непригодны для ношения на голове».

Во время осады Порт-Артура флотскому начальству приходилось постоянно придумывать, как заменить ветшающее и поврежденное обмундирование. Вот выдержка из рапорта временно командующего Квантунским флотским экипажем капитана второго ранга Михаила Владимировича Бубнова на имя командира порта Артур контр-адмирала Ивана Константиновича Григоровича от седьмого ноября 1904 года:

«По обмундированию команды, [186] То есть личного состава чувствуется лишь недостаток шинелей, хотя на позициях все люди шинели имеют. Валенки, исправленные из старых, начинают, понятно, снашиваться и недостаток их я заменяю теплыми портянками, для чего служит найденный в Артуре запас фланели и бумазеи. Полушубков тоже не много и хватит только на людей, находящихся на позиции. Быстро снашиваются на позиции сапоги и это самое большое горе ротных командиров; сапожников мало, и они не успевают нашивать и чинить износившееся. Если бы были отпущены в экипаж машины для шитья сапог, чтобы команде выдавать не товар, а готовые, сшитые заблаговременно в экипаже сапоги, то теперь они были бы неоценимы».

Естественно, крайне остро стояла проблема стирки белья и одежды-До активного внедрения пара и электричества одежду и белье сдавали либо прачкам в портах, либо обходились собственными средствами. Например, крайне нередки фотографии боевых судов Российского Императорского флота, весь такелаж которых увешан сохнущим матросским и офицерским обмундированием.

Был и еще один способ — одежда полоскалась, обрабатывалась мылом и закладывалась в чистый мешок. Затем сверток с вещами опускался за корму, где вода, отбрасываемая от винтов, тщательно прополаскивала содержимое мешка. Самое главное в этой ситуации было не забыть о спущенных вещах — в противном случае, владелец мог вытащить только пустую веревку.