Николай Манвелов - На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго

Четвертого января 1861 года приказом Генерал-адмирала (по Высочайшему повелению) были внесены изменения «в число рабочих часов», утвержденных еще пятого декабря 1806 года для Адмиралтейских Ижорских заводов и действующих для всех военных портов империи.

Документ отграничивал рабочий день в адмиралтействах и на заводах Морского ведомства «в освещаемых по вечерам мастерских, а также в освещаемых и на открытом воздухе в то время года, когда дневной свет позволяет работать одиннадцать часов в сутки и более» десятью часами.

«… Когда в неосвещаемых мастерских и на открытом воздухе работы будут производиться менее десяти, но более шести часов, давать мастеровым час времени на обед; а если шесть часов и менее, то работы производить на один шабаш [227] То есть — с одним перерывом . В том и другом случае мастеровые завтракают до прихода в адмиралтейства и на заводы.

За исключением этих двух случаев, время, необходимое для мастеровых на завтрак, обед, послеобеденный отдых и ужин, и вообще на приход на работы и уход с оных, не вводить в число обязательных рабочих часов.

По субботам работы производить на один шабаш и увольнять мастеровых с работы в два часа пополудни».

Распределение рабочих часов в зависимости от времени года, а также в соответствии с климатическими и «местными» условиями, возлагалось на капитанов над портами и начальников заводов Морского ведомства. Окончательное решение должны были принимать главные командиры и командиры портов, а по Адмиралтейским Ижорским заводам — директора Кораблестроительного департамента Морского министерства.

12 февраля 1861 года последовал еще один приказ Генерал-адмирала, который, на наш взгляд, заслуживает того, чтобы быть приведенным полностью:

«Директор Инспекторского департамента, осматривая, 25 января сего года, во 2-й морской казарме [228] В Санкт-Петербурге. помещение женатых нижних чинов 1-го рабочего экипажа, нашел один из покоев, наполненный дымом, и по расспросам узнал, что большая часть очагов и печей в этом этаже постоянно дымит со времени водворения семейств в этом помещении.

Из произведенного о сем адъютантом Моим, капитаном 1-го ранга ЧИХАЧЕВЫМ, исследования, оказалось:

1) Семейства перебрались 19 октября; 2) командир экипажа, заметив недостатки в здании, отдал 31 октября приказ ротным командирам донести о всем обстоятельно; 3) ротные командиры донесли 4 и 5 ноября, что 29 печей дымят так, что, во время их топки, казармы наполняются дымом; 4) экипажный командир отнесся обо всем этом начальнику Инженерной команды 6-го ноября и вследствие его требования, Инженерная команда производила работы, но так медленно, что из 29 печей к концу января оставалось еще 29 дымящих. На вопрос командиру: от чего он безотлагательно об этом не донес'? Он отвечал, что не почитал себя в праве беспокоить Инспекторский департамент и что не имел надобности просить ею перемещении семейств, ибо почитал казармы приведенными хотя и далеко не в хорошее состояние, но возможное для житья.

Относя состояние печей в вине заведовавшею работами инженер-поручика ЯКОБСА, который после приготовления казармы к житью оставил работу свою без должною надзора и, не приняв своевременно надлежащих мер, допустил оказавшиеся ныне неисправности к явному вреду живущих, я предписываю арестовать его, с содержанием на гауптвахте, на одну неделю.

Начальнику Инженерной команды в С. Петербурге, подполковнику ГЕРШЕАЬМАНУ и командиру 1 рабочего экипажа капитану 1-го ранга ВЕЙСУ, объявляю выговоры, первому за то, что он будучи обязан, с своей стороны, строже наблюдать и чаще удостоверяться: исполняют ли подчиненные ему офицеры., с надлежащею точностию, свои обязанности, — не исполнил сего, как доказывает настоящий случай; а последнему — за недонесение по начальству, о медленном исправлении такого в здании недостатка, скорое исполнение которого необходимо было для здоровья семейств нижних чинов вверенного ему экипажа» .

Восьмого октября 1862 года Морское министерство издало « Положение о постоянных мастеровых и рабочих Морского ведомства по кораблестроительной части». Часть нижних чинов рабочих экипажей увольнялась в отставку либо переводилась в другие морские команды. Что же касается « лучших людей по искусству и нравственной благонадежности», то они зачислялись в разряд постоянных мастеровых и рабочих (совокупность таких людей в рамках одного порта именовалась « постоянным кадром»).

Люди, входившие в «кадр», получали заработную плату, подобно вольнонаемным рабочим, пользовались личными правами свободных сословий, однако не имели права оставлять работу на заводах Морского ведомства по собственному желанию. Примечательно, что данной категории мастеровых и рабочих предоставлялась возможность лечения в морских госпиталях, им частично оплачивалось время болезни. В случае же несчастных случаев на производстве увечным, а также семьям погибших выплачивалась ежегодная пенсия в размере 20–140 рублей в год.

Дети мастеровых получали бесплатное начальное образование, а сами мастеровые имели право приобретать одежду и провиант из казенных складов по цене казенных заготовлений.

Интересная деталь — в том же Кронштадте после упразднения рабочих экипажей и образования «кадра» численность необходимых мастеровых снизилась на две трети от прежнего списочного состава. Прежде всего потому, что раньше именно рабочие экипажи поставляли флотским учреждениям и офицерам разного рода «нестроевых» домашних работников для выполнения хозяйственных и домашних работ. Теперь же «кадр» стал использоваться исключительно для нужд флота.

Добавим, что даже при наличии портовых кадров постоянных мастеровых и рабочих опытных рук всегда не хватало. Случалось, портовые мастерские обращались к экипажным и корабельным командирам, а те — выделяли бывших мастеровых, состоявших на действительной службе.

8 марта 1886 года появился даже специальный приказ по флоту и Морскому ведомству, определявший, в соответствии с решением Адмиралтейств-Совета от 12 февраля того же года, «виды поощрения нижних чинов». Отметим, что речь шла о работах исключительно в зимнее время, когда на большинстве театров плаваний не происходило.

Нижним чинам флота была установлена плата за работу в размере от 25 до 40 копеек в день. Минерам и минным машинистам, работавшим в мастерских, ставка могла быть повышена до 50 копеек. Правда, такие деньги платили « только тем нижним чинам, которые, по своему искусству и опытности, могут работать в качестве самостоятельных мастеров».