Голиб Саидов - Бухарские обряды

После обрезания «дунгуль» («пиписька») обкладывается специальной чёрной ватой. Она предназначена для того, чтобы остановить кровь. Затем она засыхает и, тем самым, предохраняет сию важную часть органа мужчины от всякого рода инфекций. Примерно недели через две – три, она постепенно отваливается, преображая, таким образом, «гадкого утёнка» в «красавца – лебедя».

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Ещё немного, и устошка оставит мальчика в покое.

Ну, наконец-то, дунгуль накрывается калапўшем (тюбетейкой) и … начинается «денежный дождь». По обычаю, родственники и приглашённые суют мальчику деньги. Номинал купюры не оговаривается – это просто дань традиции. Хотя, иногда накапливается достаточно внушительная сумма. Предназначаются эти деньги как-бы для ребёнка, но, как правило, львиная доля денег идёт на погашение расходов, связанных с данным мероприятием. Ребёнку же, обычно, покупают то, что он просил.

Хотя, мне велосипеда так и не купили…

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Под подушкой у именинника уже скопилась приличная сумма, но собирать все равно интересно.

Дадажон спрашивает: «Что купим – велосипед или самокат?»

– «Нет, теперь я хочу машину, настоящую».

Все вокруг смеются. Кто-то соглашается: «Ну, на четыре колеса ты уже собрал. Осталось – самая малость».

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

А дадажон ещё долго будет махать бодбезаком (веером)…

Бухара с высоты птичьего полёта. Фото автора.

Рамазон – один из самых священных месяцев мусульманского календаря. Именно в этот месяц по преданию был ниспослан Коран – самая священная и почитаемая книга мусульман. И именно в этот месяц всем благочестивым правоверным предписано поститься. Что же собой представляет мусульманский пост?

Вынужден сразу же разочаровать тех, кто считает, что главное в посте – это воздержание от пищи. Это глубоко ошибочное утверждение. Мусульманский пост, или как ещё по другому его называют «рўза» (ураза) – это прежде всего усмирение своей плоти, своего нафса («эго») и, следовательно, воздержание от всего того, что гневит Аллаха и препятствует совершенствованию души. Рўза – это одно из самых приветствуемых и богоугодных дел, к которому, однако, никто не смеет принуждать помимо воли самого человека. Каждая душа должна сама «созреть» для добровольного принятия решения.

Мне трудно говорить о других, а потому скажу про себя. Являясь типичным продуктом советской эпохи, я прекрасно помню все этапы своего становления как личности, а потому постараюсь, не лукавя передать всё, что я испытывал к религии в целом и к посту в частности.

Оба дома моих предков (как со стороны отца, так и со стороны матери) находились в одном квартале Мирзо Фаёз, неподалёку от знаменитой мечети Хўжа Зайнитдин, а потому все моё детство прошло, в основном, между порогами этих домов, каждый из которых я считал для себя родным в одинаковой степени. Правда, сам я проживал с родителями в двухэтажном 16-ти квартирном кирпичном доме, который находился за чертой «старого города». Однако почти каждую пятницу, по установившейся бухарской традиции мои родители старались «на выходные» навещать своих, а это означало, что я опять буду носиться как ошалелый босиком по горячему и плавящему от знойной жары асфальту с ватагой своих сверстников по узким бухарским улочкам, участвуя во всевозможных детских играх и предаваясь соблазну – залезть с риском для жизни в чужой сад, чтобы сорвать незрелый урюк (давчу) или виноград. Ну, кто же из нас ни разу не испытал в детстве подобное? Мы были детьми улицы, а потому загнать нас домой, являлось делом нелёгким.

При этом, все мы прилежно учились в школе; все мы с гордостью носили октябрятские звёздочки с изображением молодого Володи Ульянова; все мы с трепетным волнением и затаив дыхание смотрели на то, как старшеклассники надевают на наши шеи красные галстуки. Все это было. Как было и то, что дома наши бабушки и дедушки, совершенно не осуждая и не ругая нас, продолжали, молча, каждый в своём углу молиться и совершать привычные вековые обряды. Все это удивительным образом сосуществовало вместе и – странное дело – это было так естественно и органично, что другого мы себе и представить не могли. В школе мы искренне зубрили стихи В. Маяковского о «серпастом молоткастом» советском паспорте, а придя домой, обязательно совершали «омин» по окончанию ужина и уже ближе ко сну обязательно про себя бормотали молитву «на сон грядущий». Это уже было у нас, что называется, «в крови».

Несмотря на атеистическую пропаганду в школе, мы одинаково равнодушно относились как к Богу, так и к атеизму. Так как знали, что для того, чтобы закончить школу успешно, мы обязаны проштудировать работы К. Маркса и В. Ленина, смысл которых, откровенно говоря, едва ли доходил и до самих учителей; как мы знали и то, что знать самые необходимые молитвы, без которых не обходится любое мероприятие в квартале, это необходимо не в меньшей мере. Вся жизнь квартала, с её многовековыми обрядами, обычаями и устоями, была органично переплетена многочисленными невидимыми, но, тем не менее, живыми нитями, а потому это не могло казаться неким насилием со стороны, а вполне естественно вписывалось в общую картину мироздания.

Когда же наступал месяц Рамазон, мы льстиво пробирались к своим тихим бабушкам с тем, чтобы последние открыли нам секрет формулы «открытия» и «закрытия» поста: нам тоже ужасно хотелось поучаствовать в таком великом и богоугодном деле, каким являлся пост. Проверить себя на выдержку и похвастаться своими результатами перед сверстниками и взрослыми. Взрослые смотрели на наш энтузиазм снисходительно, тем не менее, поощряя и поправляя нас.

Следует отметить, что любой человек может, как говорят, «взять» пост. Для это необходимо иметь чистосердечное намерение. «Ният карда рўза гирифтан» («Взять пост, имея чистое и искреннее намерение»). Исключение составляют дети младенческого возраста (поскольку являются ещё неразумными, то есть, не отвечающими за свои поступки) и больные старики (держать пост в ущерб своему здоровью в некоторых случаях может рассматриваться даже как грех).