Олег Курбатов - Военная история русской Смуты начала XVII века

Однако вовсе не в ней крылась в то время главная опасность для царя Бориса. Всеобщая «шатость» охватила полки полевой армии и южные окраины России. В течение ноября 1604 — весны 1605 г. жители Рыльска, Севска, Царева-Борисова, Белгорода, Оскола, Валуек, Курска, Кром, Ливен «целовали крест» Дмитрию [39] Зенченко М. Ю . Южное российское порубежье в конце XVI — начале XVII в. С. 103–104. . Воевода кн. В. М. Рубец-Мосальский сдал ему Путивль — единственную каменную крепость на самой границе со степью. На следующие 5–6 лет город стал одним из основных оплотов восставшей окраины. Страшные казни и мучения, которым подвергли дворяне и татары авангарда царского войска крестьян Комарицкой волости, только усилили их симпатии к Дмитрию-избавителю.

Между тем правительство пребывало в растерянности. Войско выступило в поход против самозванца в октябре 1604 г., а жителям государства было официально объявлено о «расстриге» только в январе 1605 г. Гражданская война, когда в открытый бой между собой вступили русские «московские» люди, стала страшным испытанием для ратников и воевод царского войска прежде всего в моральном смысле. Измена поселилась в нем с самого начала похода, а любой город мог внезапно оказаться вражеским и закрыть для него ворота.

Видимо, подобное состояние духа и привело более чем 20-тысячное войско князя Федора Ивановича Мстиславского к поражению в долине реки Узруй под Новгородом-Северским 21 декабря 1604 г. По словам Маржерета, «казалось, что у русских не было рук, чтобы биться». Лихими атаками опрокинув полк Правой руки на Большой полк, Дмитрий принудил царское войско к поспешному отступлению — хотя тот же Маржерет охарактеризовал бой как «стычку… без особых потерь» [40] Маржерет Ж . Состояние Российской империи. . Мстиславский, попытавшийся лично спасти положение, был изранен в рукопашной схватке. Царская армия откатилась на 15 верст и расположилась в лесу, укрепившись земляным валом.

Вскоре к самозванцу подошли сильные подкрепления: 8 тыс. конных и 4 тыс. пеших украинских и запорожских казаков с 12 исправными пушками. Однако в то же время поляки его войска взбунтовались и в подавляющем большинстве ушли от него. Потеряв свои лучшие отряды, Дмитрий был вынужден снять осаду с Новгород-Северского и отступить. Отстоявший город воевода Басманов и его ратные люди были щедро награждены царем.

Вскоре на подкрепление к Мстиславскому подошла свежая рать кн. В. И. Шуйского — «чины московские», стрельцы и 14 орудий. Объединенное войско направилось к Севску и в ночь на 21 января 1605 г. расположилось у укрепленного острога при деревне Добрыничи. На рассвете Дмитрий снова напал на превосходящие его силы царя Бориса. Царская армия, «которая была как завороженная и не трогалась, словно потеряв всякую чувствительность» [41] Там же. С. 163. , вначале почти не оказывала сопротивления его воинам, для отличия надевшим белые рубахи поверх доспехов. Воевода Сторожевого полка окольничий И. И. Годунов при виде лавины конницы «воскресшего» царевича «сидел на лошади, оцепенев от страха, и ничего не видел и не мог двинуться ни взад, ни вперед, так что его можно было одним пальцем столкнуть с лошади» [42] О начале войн и смут в Московии. С. 75. . Его полк бежал, а кавалеристы самозванца устремились к деревне на обоз. Однако здесь неожиданный залп орудий и нескольких тысяч укрывшихся за возами стрельцов в одночасье переломил ход битвы: атакующие смешались, поле заволокло дымом, и массы свежей царской конницы наконец перешли в наступление. Второй конный отряд самозванца, не вступая в бой, также обратился в бегство. Преследующие натолкнулись на пехоту запорожцев, бездарно брошенную «Дмитрием» в тылу со своими орудиями, изрубили до 500 человек и захватили 13 пушек. Казалось, это был полный разгром повстанцев.

Однако царская рать была предназначена для полевых боев и не имела средств для осады изменивших крепостей. Вместе с тем ее многочисленной коннице необходимо было огромное количество фуража и продовольствия. Этим был вызван отход от осажденного было Рыльска к Кромам и дальнейшее падение морального духа войска.

В этот момент Кромы обеспечивали для восставших единственный путь из Северской земли на Волхов и далее на Москву. Вначале их осадила подошедшая из-под Орла запасная рать боярина Ф. И. Шереметева, а в начале марта — и основные силы царя Бориса. Однако буквально накануне 3–4 — тысячный отряд донских казаков атамана Корелы под прикрытием «гуляй-города» из саней с сеном прорвался в крепость и усилил ее гарнизон. Под обгоревшими стенами этого малоизвестного города и решилась судьба династии Годуновых.

Разложение царского войска усиливалось день ото дня. И под Рыльском, и под Кромами обозы сторонников Дмитрия без препятствий проходили через его лагерь. Воевода М. Г. Салтыков, почти взявший Кромы штурмом, без видимых причин отвел войска на исходные позиции. Видно, «прелестные письма» самозванца уже заставили серьезно задуматься и царских воевод.

13 апреля скончался Борис Федорович Годунов. Царем был объявлен его 16-летний сын Федор. Произошли перемещения и в военном руководстве. Проявивших нерешительность князей Мстиславского и Шуйских отозвали в Москву, а фактическим главнокомандующим назначили П. Ф. Басманова, верного правящей династии. Обычные при таких перестановках местнические тяжбы оказались роковыми в этих условиях: Басманов, второй воевода Большого полка, был оскорблен тем, что оказался «ниже» кн. А. А. Телятевского (первого воеводы Сторожевого полка) и вступил в сговор со сторонниками «Дмитрия». Среди его приверженцев оказались и ряд служилых «городов» (Рязань, Тула, Кашира, Алексин), которых отговорил от присяги Федору рязанский дворянин Прокопий Ляпунов. 7 мая заговорщики связали воеводу И. И. Годунова и открыто объединились с воинами самозванца. Остальная часть рати в этой невероятной доселе ситуации обратилась в паническое бегство, бросив обозы и «наряд».

Одержав бескровную победу, Дмитрий триумфально двинулся из Путивля к Москве, почти не встречая сопротивления, и подошел к ней в конце мая. К этому времени его сторонники спровоцировали восстание в столице, уже давно ожидавшей «царевича», ворвались во дворец и умертвили еще не венчанного на царство Федора Борисовича и его мать. Холоп опальных бояр и чернец-расстрига Григорий Отрепьев въехал в Москву царевичем Дмитрием Иоанновичем.

Начиная с некоторых дореволюционных авторов в военно-историческую литературу вошло утверждение о зарождении под Добрыничами линейной тактики; в советской науке оно стало практически аксиомой — ведь это обеспечивало приоритет в данном вопросе над Западом чуть ли не на полвека!