Мария Рожнова - Гипноз и «чудесные исцеления»

Бехтерев показывает, что этот взятый из жизни случай, выглядящий в глазах верующих непостижимым свидетельством «божественного милосердия», в действительности имеет вполне естественное происхождение. Фанатическая вера в силу иконы, которую молва из-за приключившегося с ней необычного происшествия окружила ореолом чуда, связавшись с самым сильным в каждом больном желанием — выздороветь, подчинила себе все чувства и мысли мальчика, не оставив места в его сознании никакой критике. Эта мысль действовала по механизму самовнушения, благодаря которому и произошло почти моментальное освобождение больного от истерического паралича.

Внушение и самовнушение обязаны своим действием материальным, естественным процессам. Подвергнув справедливой критике многочисленные определения этих понятий, дававшиеся до него другими гипнологами, Бехтерев предложил свою формулировку. Он называл внушением «воздействие одного лица на другое путем непосредственного прививания идеи, чувства, эмоции и других психофизических состояний без участия личного сознания внушаемого лица». Влияя в первую очередь на область эмоций, на воображение, внушение чрезмерно их обостряет и тем самым заглушает рассудочную, критическую оценку действующих на психику впечатлений. Подобным же образом могут действовать на человека некоторые мысли и чувства, возникающие в его собственном мозгу, без воздействия постороннего лица, когда, как писал Бехтерев, «то или другое представление проникло в сознание, как нечто готовое, в форме внезапно явившейся мысли, в форме того или иного сновидения, в форме виденного примера и т. п.».

Внушение одно из сильных средств воздействия на психику людей. Внушенная мысль, будучи лишена строгого и столь необходимого контроля разума, способна с неодолимой силой влиять на поведение человека, а также на деятельность его организма. Но средство это обоюдоострое. Оно может быть употреблено и на благо и во зло людям.

Бехтерев приводит множество примеров, когда внушение использовалось во вред людям. Доскональнейшим образом он прослеживает причины различных эпидемий, как он называет возникавшие по временам массовые увлечения теми или иными сектантскими вероучениями, теориями всевозможных мистиков, средневековые эпидемии демономании и колдовства, кликушество и т. п. Во всеоружии собственного большого клинического опыта и обширных познаний в области психиатрии и психологии, Бехтерев убедительно доказывает, что во всех этих фактах немалую роль сыграли явления гипноза, внушения и взаимовнушения.

Давно уже было замечено, что внушаемость людей особенно велика, когда они находятся в массе. В этом случае наэлектризовывающее людей внушение усиливается за счет взаимного влияния охваченных общими чувствами людей друг на друга — за счет взаимного внушения и подражания. Этими средствами охотно и умело с давних пор пользуются сторонники мистики, направляя их во вред людям. В то же время в руках людей науки, в руках врачей внушение может быть самым широким образом применено в качестве успешного средства борьбы со многими заболеваниями.

После подавления революции 1905 года реакция праздновала победу и вместе с тем прекрасно чувствовала ее непрочность. Как всегда бывало в истории, в подобные периоды взбурлил грязевой вулкан мистики и суеверия. Оккультные «науки», магия, животный магнетизм, астрология, хиромантия, всевозможные варианты спиритизма вновь находят себе многочисленных поклонников среди привилегированных слоев общества и тянущегося к ним мещанства. Разжиганию интереса к потустороннему способствовали специальные журналы — «Спиритуалист», «Ребус», «Вестник оккультных наук», «Сфинкс» и др. В них печатаются статьи и рассказы о секретах индийских факиров, о таинствах поклонников культа Митры, откровения, почерпнутые спиритами из общения с духами умерших, и т. п. Обложки книг пестрели объявлениями вроде следующего: «Открыта подписка на первый в России ежемесячный иллюстрированный журнал «Таинственное», посвященный вопросам, исследованиям и наблюдениям в области сверхчувственных явлений, не поддающихся анализу современной науки».

Книжный рынок захлестнул поток шарлатанских брошюр, в которых проповедовались давно уже отвергнутые наукой представления о существовании внутри человека неких сверхъестественных сил, вроде пресловутого «магнетического флюида», с помощью которых можно легко и просто достичь богатства, успеха в обществе, бесчисленных любовных побед, умения безошибочно предсказывать судьбу и т. д. Авторы давали заманчивые обещания научить своего читателя открывать и развивать в себе подобные чудо-способности. Многие такие книги выходили в роскошных изданиях, в тисненных золотом и серебром переплетах, с иллюстрациями.

Трудно переоценить значение, которое имели в этой обстановке устные и печатные выступления такого пользующегося всемирной славой большого ученого и такого высокоавторитетного человека, каким был академик Владимир Михайлович Бехтерев. В этих выступлениях он настойчиво, отважно и страстно пропагандировал материалистические представления о гипнозе и внушении, беспощадно тем самым вскрывая ложность всей этой мистической шелухи.

На основании собственных наблюдений, а также наблюдений и исследований своих многочисленных учеников Бехтерев развил представление о гипнозе как о своеобразном видоизменении обычного естественного сна. В чем, по Бехтереву, главное отличие гипноза от нормального сна? Гипнотический сон вызывается искусственно теми усыпляющими приемами, которыми пользуется гипнотизер. Наиболее удобным и успешнее других действующим приемом Бехтерев считал словесное внушение сна, которое может заключаться как во внушении гипнотизируемому представлений, связанных у каждого человека с засыпанием, так и путем повелительного требования — «Спать!» Слабые физические раздражители, по его мнению, могут очень способствовать быстроте усыпления, а иногда и вызывать гипнотический сон без всякого словесного внушения.

Бехтерев уделил много внимания исследованиям, направленным на то, чтобы разработать способы повышения лечебной эффективности внушения, проводимого больному в гипнозе или наяву.

Однако и Бехтереву не удалось освободить развитые им представления о гипнозе и внушении от влияния субъективистски-психологических идей. Его объяснения все еще страдали той описательностью формулировок, которая характерна для определений, выдвинутых до него другими исследователями гипноза — Брэдом, Шарко, Льебо, Бернгеймом, Токарским, Данилевским и другими. Все эти представления, будучи в принципе правильными, материалистическими, все же не достигли полного проникновения в природу этих явлений, не смогли раскрыть внутреннюю сторону гипноза и внушения, их физиологическую базу.