Сергей Войтиков - Отечественные спецслужбы и Красная армия. 1917-1921

26 марта трое сокурсников Теодори из штаба Южного фронта (!) отправили другому члену «коллегии выпуска», начальнику разведывательного отделения Оперативного управления Полевого штаба Борису Иннокентьевичу Кузнецову, для начальника Полевого штаба Костяева телеграмму следующего содержания: «Не допускаем мысли, что предъявленное ему (Теодори. — С.В.) обвинение имеет основание — настаиваем на немедленном расследовании, согласны взять на поруки». Заручившись готовностью однокурсников, занимающих ответственные посты в Полевом штабе (в Серпухове), настаивать на освобождении Теодори, генштабисты 1917 г. предложили сделать то же самое коллегам, служившим в Регистрационном управлении в Москве. Отправили телеграмму начальнику Агентурного отдела Регистрационного управления генштабисту 1917 г. Георгию Яковлевичу Кутыреву. Копию переслали «для сведения товарищам Ленину, Троцкому, Кедрову» [377].

Дважды (24 марта и 17 апреля) 36 выпускников академии Генштаба 1917 г. отправляли телеграфом прошения о рассмотрении дела Теодори непосредственно председателю Совнаркома (!) Владимиру Ленину. Если первое обращение действительно можно назвать — с некоторой натяжкой — ходатайством, то второе (от 17 апреля), под личиной готовности исключить из корпуса офицеров Генштаба Теодори в случае подтверждения обвинения, фактически содержало предупреждение: отказ может осложнить и без того непростые отношения с военными комиссарами. Фактически 36 человек, занимавших важные посты в Полевом штабе, а также во фронтовых и армейских штабах, сознательно пошли с точки зрения уставных отношений на серьезнейшее их нарушение. Во-первых, в нарушение субординации они подали заявление «через головы» трех (!) непосредственных начальников — Костяева, Вацетиса и Троцкого. Они подали его напрямую Ленину, ибо прекрасно понимали: дальше Костяева она не пройдет, а сам бывший генерал, опасаясь за собственную участь, вероятно, отдаст их за нее под суд. Во-вторых, их заявление было коллективным, а подавать «коллективки» строжайше запрещено в вооруженных силах со времен Петра Великого и до наших дней. Ленин направил телеграмму «на отзыв» Склянскому [378]. Скорее всего, он хотел этим жестом показать Эфраиму, что творится в его ведомстве.

В общем, молодые генштабисты 1917 г. пошли ва-банк. Ленин, однако, был не из тех людей, которые поддаются ультиматумам. А как раз из тех, кто умеет не торопиться, выждать самый подходящий момент для мстительного ответа на ультиматум.

Вацетис еще за лето 1918 г. сработался с «зеленой молодежью», генштабистами 1917 г., и вполне разделял их негодование и опасения. Уверенный в неоценимости своих заслуг перед большевистским Совнаркомом за вклад в подавление мятежа левых эсеров, Иоаким Вацетис решил вступиться за своих сотрудников. Аралов крайне нуждался в помощи Теодори. Но на этот раз, не желая портить отношения с Кедровым, решил от греха подальше устраниться, выждать, как провернется дело. Если во время первой опалы Теодори в начале октября 1918 г. ему достаточно было как следует нажать на заместителя наркома по военным делам Эфраима Склянского, то теперь дело нужно было иметь с «другом Ленина» Михаилом Кедровым. Удовольствие весьма сомнительное для бывшего меньшевика-интернационалиста и революционера с 1903 г.

18 апреля Вацетис в докладе, посланном Ленину из Серпухова в Кремль, живописал о нехватке командного состава, о «перегрузке лиц генерального штаба, особенно на фронте», о бестактности к «генштабам» со стороны приставленных к ним комиссаров, о регулярных арестах генштабистов. Политических комиссаров Вацетис сравнил с «жандармами старого режима, повышение которых находилось в сильной степени в зависимости от того, сколько удастся раскрыть заговоров против самодержавного строя». На «деле Теодори» остановился особо: «внезапный и совершенно ни для кого не понятный арест» консультанта Регистрационного управления, по его словам, «произвел ошеломляющее впечатление на весь генштаб». Особо подчеркнул: Эйдук, помощник Кедрова, в разговоре с ним проболтался: «никакого обвинения против Теодори нет», это «обвинение надо создать». Вацетис ходатайствовал перед Лениным не только о скорейшем освобождении Теодори, но и о применении репрессий к Кедрову — «самовольно», без соблюдения установленных РВСР приказов, распорядившемуся арестовать Теодори [379].

17 апреля аналогичный «ленинскому» доклад выпуск направил Л.Д. Троцкому. (№ 112/17) [380]: «По уполномочению выпуска 1917 года Генерального штаба: доклад подписали: Евгений Иванович Исаев, Иван Дмитриевич Моденов, Борис Иннокентьевич Кузнецов, Александр Кузьмич Малышев [381], Виноградов, Тит Степанович Косач, Юршевский, Маттис, Срывалин, Цейтлин, Максимов, Дубинин, Самуйлов, Семен Васильевич Пирог, Доможиров, Евгений Владимирович Сысоев, Владимир Ефимович Стасевич, Борис Николаевич Скворцов, Тарасов, Николай Иванович Кадников, Каранович, Михаил Афанасьевич Дулов [382], Майгур, Кук, Петров, Иван Наумович Полозов, Александр Федорович Васильев, Иван Алексеевич Бардинский, Павел Александрович Захаров, Павел Маркович Стрыхарь, Николай Иванович Шило [383], Эдуард Карлович Лус, Николай Васильевич Яковский. […] Настоящий доклад передан по адресам: председателю совета обороны Ленину, Главнокомандующему всеми вооруженными силами Республики Вацетису, председателю Военного трибунала Республики Аралову, начальнику Полевого штаба Революционного военного совета Республики Костяеву» [384].

Это был явный перебор: партийное прошлое делало Кедрова более неуязвимым, как драконья кровь Зигфрида, а Хаген, роль которого только в 1941 г. исполнит Лаврентий Берия, в 1919 г. не мог появиться на исторической сцене. Своим докладом Ленину Вацетис только подлил масла в огонь: он замахнулся на «святое».

Ленин филиппики Главкома явно не оценил, но время и нервы молодые генштабисты, на удивление, потратили не зря. 21 апреля им был выдан мандат за подписями Вацетиса, Аралова и Костяева, которым Особому отделу ВЧК предлагалось «оказать полное содействие для получения всех данных дела» [385].

Таким образом, предъявив ультиматум В.И. Ленину в телеграмме, выпуск постфактум представил аналогичные телеграмме доклады по всем инстанциям в порядке «субординации» — Л.Д. Троцкому, И.И. Вацетису, С.И. Аралову (как председателю РВТР) и Ф.В. Костяеву. Ленин отправил свою телеграмму Склянскому на отзыв, Вацетис решил вступиться за своих сотрудников; Аралов не счел нужным ему мешать. По итогам действий генштабисты получили мандат за подписями Вацетиса, Аралова и Костяева, в котором не был прописан один из основных пунктов — представить уголовное дело Г.И. Теодори (оно ныне находится в ЦА ФСБ и не выдается исследователям). В мандате предлагается «оказать полное содействия для получения всех данных (курсив мой. — С.В.) дела» [386]. Вопреки мандату, подписанному в т. ч. и официальным куратором Особого отдела ВЧК по линии РВСР Семеном Араловым, Михаил Кедров, когда 23 апреля к нему на прием пришли легаты выпуска Евгений Исаев, Гавриил Кутырев и Борис Кузнецов, отказался от совместного допроса Теодори. Сослался на то, что «некоторые детали может знать только» Ленин. Эта фраза нуждается в пояснении. Прямого указания на распоряжение председателя СНК разрешить генштабистам совместный с Кедровым допрос Георгия Теодори в документах нет. Равно нет и сведений о прямом указании Ленина о содержании Теодори под арестом. Скорее всего, Кедров сказал им примерно: «Я один из старейших партийных работников, и право требовать от меня отчет имеет только основатель партии».