Роман Ключник - Сталин - период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг. Том 8.

Однако данный план не удалось выполнить полностью. Сказывались нехватка лошадей, плугов, а также пьянство среди колхозников, покупавших самогон у шинкарей по 10 руб. за бутылку. Стала выходить стенгазета и бюллетень прогульщиков. Вывешены ящики для жалоб и заявлений в конторе, молочном дворе, конюшне, парниках и мельнице, введена сдельщина на работах, уплата за сверхурочные работы в полуторном размере. Вывешивались красная и черная доски для хороших работников и прогульщиков. Перечень обязанностей колхозников был велик: сдача мяса, молока, овощей, яиц, шерсти. Отсутствие в хозяйстве колхозника, например, кур, не освобождало его от уплаты налога. Приходилось или покупать яйца на стороне, или уплачивать данный налог деньгами.

«Бывало, несколько колхозников кооперировались и в складчину покупали старую корову, резали ее. Так уплачивали налог по мясу. Кого-то выручал теленок, а если его нет — где же взять 50 кг мяса? Молоко принимали на консервный завод. Надо было в течение года сдать до 200 литров, а если жирность у твоего молока плохая — могли налог и увеличить. Не выплатишь, не сдашь, — опишем имущество. Корова была кормилицей. Косить не давали. Приходилось выкручиваться, ночами на пожне косить, по кустам, да болотцам почти у самого озера, а потом потихоньку ночью сено на тачке домой перевозить. Если же кто увидит, придут из Правления колхоза и свалят с твоего сеновала все сено. Вроде как украл ты его. Вот как жили!» (из воспоминания Глебовой Зинаиды Васильевны п. Поречье).

С 26 июня по 13 июля 1930 года прошел 16-й съезд ВКП(б). Этот съезд рассмотрю в ракурсе нашей темы — коллективизации, которая, кстати, была наравне с индустриализацией главной на этом съезде. Этот съезд можно назвать — «странным». Почему этот съезд был странным?

С индустриализацией всё было хорошо, а в сельском хозяйстве была проблема: штурм начала 1930 года провалился, с марта началась «оттепель» и пауза, которая затянулась уже на три месяца, и долго она продолжаться не могла. Сталину необходимо было определяться — в какую сторону двигаться: продолжать коллективизацию или оставить крестьянство в покое, чтобы оно вернулось к ситуации 1927 года, или попробовать какой-то третий вариант развития сельского хозяйства. И, похоже, — в мае Сталин окончательно определился, ибо с мая по июнь можно было заметить несколько характерных «посылов». Перед 16-м съездом — 30 мая 1930 года советская пресса дружно осуждала «дезертирство» председателя колхоза Гуреева, который неосторожно высказался: «Не следует допускать резкого потрясения хозяйства. Социалистическое переустройство крестьянского сельского хозяйства проводить не увлекательными постановлениями, не агиткой и навязываниями, а реальной хозяйственной политики, через кооперацию».

А 31 мая пресса объявила о раскрытии «ячейки правых» в Тимирязевской сельхоз. академии, эти «правые» якобы были против «шоковой» коллективизации. А накануне съезда — 24 июня в «Правде» прозвучал призыв: «Правых оппортунистов, борющихся против генеральной линии партии, — гнать из рядов ленинской партии». Странность была в том, что новой оппозиции, кроме какого-то умеренного председателя колхоза, не было. В результате «оттепели» среди партийцев было немало сомнений, брожений по поводу верности пути в деревне, выбранном Сталиным, по поводу его резких сомнительных шараханий, но никто открыто против Сталина и генеральной линии партии, начатой ещё на 15-м съезде, не выступал. И прошлогодние оппозиционеры — Бухарин, Томский, Угланов и Рыков, как покаялись в ноябре 1929 года, так и остались на верных партии, Сталину позициях, всемерно поддерживая вождя, и к былой критике не возвращались.

Однако Сталин, выступая с докладом на 16-м съезде 27 июня 1930 года, указывал на наличие двух угроз: внешней и внутрипартийной: «В ряде государств мировой экономический кризис разовьется в кризис политический. В сфере международной политики буржуазия будет искать выхода в новой империалистической войне. Отсюда, тенденция к авантюристическим нападкам на СССР и к интервенции, тенденция, которая, наверняка, будет развиваться по причине экономического кризиса».

Далее по логике должен был следовать привычный уже вывод, — что тем более перед лицом серьёзной внешней угрозы партия должна быть как никогда единой и сплоченной, и никакой там фракционности и оппозиционности. И на этой «волне» мысли Сталин, после «оттепельного» нравоучения, вдруг указал на опасность существующей оппозиции:

«Если охарактеризовать в двух словах истекший период, его можно было назвать переломным. Некоторые товарищи думают, что главное в наступлении социализма составляют репрессии, а если репрессии не нарастают, то нет и наступления. Это, конечно, неверно. Репрессии являются необходимым элементом наступления вспомогательным, а не главным.

Можно ли вести успешную борьбу с классовыми врагами, не борясь одновременно с уклонами в нашей партии? Нет, нельзя. Лидеры правых уклонистов открыто признали свои ошибки и капитулировали перед партией. Но было бы глупо думать, что правый уклонизм уже похоронен. Потому что правые уклонисты отражают сопротивление отживших классов, именно поэтому правый уклон есть основная опасность нашего времени в партии».

Сталин фактически указал на врагов, «открыто признавших свои ошибки» в прошлом году, а теперь с недоумением и растерянностью слушающих Сталина. И по отмашке Сталина началось какое-то странное шквальное дружное третирование бывших оппозиционеров. 28 июня 1930 года в своём выступлении Л. Каганович отметил:

«ЦК во всей своей организационной практике обеспечивал линию партии. И когда стал вопрос о том, что московское руководство во главе с Углановым хотело превратить Москву в базу для борьбы с ЦК. ЦК снял не только Угланова, но и добился ухода из московской организации ряда других работников».

29 июня в своем выступлении глава Украины Постышев отметил: «Я хочу подчеркнуть, что наряду с вылазками и оживлением борьбы правых, некоторые группы правых явно перерождаются в контрреволюционные организации и даже с заговорщицкими планами. Я уже не касаюсь платформы, с которой правые выступали и в которой они бросали партии ряд обвинений вроде того, что партия проводит военнофеодальную эксплуатацию крестьянства, насаждает бюрократизм и т.д. Я думаю, т.т. Бухарин, Рыков и Томский признают перед съездом всю преступность этих выступлений».

Растерянные «обвиняемые» пытались неуклюже оправдываться и защищаться, Томский:

«Так как в ноябре было подано подписанное нами заявление, с ноября месяца, я говорю лично о себе, я голосовал в ЦК за все важнейшие политические документы нашей партии. Но мне кажется, товарищи, трудновато быть в роли непрерывно кающегося человека. У некоторых товарищей есть такие настроения — кайся, кайся без конца и только кайся. (Смех) Дайте же немного поработать». (Смех).