Виктор Суворов - Выбор[Новое издание, дополненное и переработанное]

А если не ясно все же, кто жена, а кто посторонняя, скользнем взглядом по обеим и зададим вопрос:

— Не жмут ли тебе, Клара, коричневые туфли, которые ты вчера утром купила в магазине Франса Мауэра?

Зал будет смеяться и бить в ладоши до звона. Неплохо для начала. Надо в самом начале, на самых пустяковых вопросах установить полное к себе доверие. Никто не полезет к Карлу паспорт проверять, никто не спросит Клару, действительно ли ее так зовут, и правда ли, что на ней новые коричневые туфли, у Франса Мауэра вчера утром купленные. Все и так знают, что чародей не ошибся. Только соседи видят реакцию потрясенных Карла и Клары, а все остальные просто верят уверенному тону чародея.

Но если мы с вами чародейством займемся, как же узнать, что Клара туфли купила, какие, когда и где?

Это самое простое: только посмотреть на нее.

Теперь снова слово даем, и опять тому, у кого вопрос легкий:

— Скажи, чародей, сколько денег в моем правом кармане?

Хорошо, что вопрос длинный. Пока он вопрос задает, мы мостик перебросим, встречные вопросы зададим, ответы получим…

— Друг мой Герхард, а у тебя в правом кармане денег нет. Там у тебя дырка.

На такой ответ люди обязательно смеяться будут. А мы, времени не теряя, вычислим, что у Герхарда в левом кармане может быть… Впрочем, это можно делать открыто и вслух:

— Давай, друг Герхард, вместе считать. Вчера ты получку получил. Так? 27 марок 40 пфеннигов. Первым делом ты в кабак пошел, выпил три шнапса и три пива. Ничего в том плохого, Герхард. Рабочему человеку раз в неделю, в субботу, в день получки, разрешается. Я, знаешь, сам не дурак пивка попить. А сегодня ты всю семью в цирк ко мне привел: и жену Марту, и Анну маленькую, и Гейнца, и Мартина. Что же в кармане твоем осталось? Отнимем от получки недельной три пива и три шнапса. Отнимем два взрослых и три детских билета в семнадцатый ряд, ну-ка посчитай? В твоем левом кармане, друг мой, три марки и десять пфеннишек. А десять марок жена твоя Марта за шкаф спрятала. Тебе повезло, Герхард, Марта хорошая хозяйка, заботливая и экономная. Она вчера тебя немного поколотила, но на неделю вам хватит. Ты правильно сделал, Герхард, что всю семью ко мне в цирк привел. Времена тяжелые, денег ни у кого нет, но детей твоих я сегодня не разочарую. Я буду работать весь вечер только для них. Я обещаю тебе, Герхард, они будут смеяться.

Ликует Москва. Ликует Страна Советов. Ликует все прогрессивное человечество. 10 марта 1939 года на XVIII сьезде Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) товарищ Сталин заявил, что новая империалистическая война уже началась! Ура! Она уже идет второй год на громадной территории от Шанхая до Гибралтара и захватила более 500 миллионов населения.

Недобитые скептики шепчут народу в уши, что товарищ Сталин слегка привирает, никакой Второй мировой войны еще нет. Но скептиков бьют. Если товарищ Сталин сказал, что Вторая мировая война уже началась, значит, так оно и есть. Или так будет! Скоро капиталисты перегрызут друг другу глотки, и вот тогда… И вот тогда!

Советский народ верит товарищу Сталину! И если Вторая мировая война еще не разыгралась во всем своем страшном великолепии, то товарищ Сталин и его доблестные разведчики сделают все для того, чтобы она разразилась, разгорелась, запылала! И как можно скорее! Уже в этом году! В 1939-м! Товарищ Сталин сделает все, чтобы великая война захватила все страны врагов, чтобы враги убивали друг друга и стирали с лица земли границы, города и державы!

Пусть сильнее грянет буря!

Следователям НКВД — льготное исчисление выслуги лет. Как подводникам. Год прослужил, два запишут. Прослужи десять, запишут двадцать. Николай Иванович Ежов, приняв пост Наркома внутренних дел осенью 1936 года, не только ввел новую форму чекистам, не только увеличил получки втрое, но и установил новый порядок исчисления выслуги лет: каждый год службы чекиста засчитывается за три года. Как фронтовикам. А чем, собственно, лефортовский следователь отличается от армейского командира, который под пулями врагов, под разрывами снарядов поднял своих бойцов в атаку? Ничем не отличается. То же у следователя напряжение (если не большее), тот же риск, тот же фронт, только невидимый, только тайный.

Жаль, закон обратной силы не имеет, и тем, кто в 1937 году по двадцать лет в органах прослужил, можно записать в личное дело только по сорок лет службы, но никак не по шестьдесят. Но зато уж за два года, за 37-й и 38-й каждый чекист намотал по шесть лет службы… Только…

Только кому теперь все это нужно?

Идет разгром ежовцев, исчезают люди. Их берут ночами. Берут в рабочие дни и в праздники. Их берут по дороге домой и по дороге на работу. И на самой работе. Их берут в поездах, на дачах, в магазинах, в ресторанах. Их берут одетыми. Их берут голыми. В бане. В «Сандунах».

— Гражданин, вы арестованы, пройдемте!

— Это вы мне, товарищ?

— Гусь свинье не товарищ. Иди, сука!

— Дайте же трусы! Я все-таки комиссар государственной безопасности третьего ранга!

— Бывший комиссар. Без трусов обойдешься. Иди, гад. Пусть на тебя рабочие и крестьяне смотрят!

Группы захвата формируются из бывших подчиненных того, кого берут. Так надежнее: бывший подчиненный — всегда зверь. И чем больше он своему начальнику раньше угождал, чем старательнее вылизывал зад, тем больше в нем сейчас зверства. Чтобы очиститься. Чтобы в симпатиях не заподозрили. Чтобы самому под топор не загреметь.

Но берут и самого. Только арестовал своего начальника, только обыскал, только морду разбил, только сдал охране, а тут и за тобой пришли… И по той же схеме: у тебя ведь тоже подчиненные были и тоже угождали… Так вот их-то и назначают в арест. И вчерашние подчиненные каменеют лицом, гаснут в их глазах искры бескорыстного служения, теплые голоса леденеют, и бывший верный друг, боевой товарищ и незаменимый исполнитель любых приказов вдру1 переполняется спесью-гордостью и орет так, как принято в данном случае:

— Иди, сука!

Это неправда, что никто, кроме уборщиц, в необъятной ежовой квартире комнат не считал. Это я чепуху спорол. Сморозил. Ляпнул, не подумав.

Не разобрался. Не вник. А было все совсем не так. Было все как раз наоборот. Было кому и помимо уборщиц те комнаты считать…

Как только назначили осенью 1936 года Николая Ивановича Ежова новым наркомом внутренних дел, так сразу он принялся свою основную квартиру на Кисельном расширять и совершенствовать. Архитекторов, инженеров, рабочих — всех лично для такого дела отбирал. И уж те постарались: мрамора розового и белого не жалели, паркет — дуб мореный, стены — полированного орехового корня, мебель — драгоценного красного дерева, а еще из музеев теток голых понатащили. Тетки — на холстах, в бронзе, в мраморе. Так в описи и внесены: фигура № 4139, из Эрмитажа, каменная, полу женского, цвету белого, греческого происхождения, старинная, б/у — бывшая в употреблении, бракованная (руки оторваны по самые плечи). Теми фигурами всю Ежову квартиру заставили. Кому они в музеях нужны, безрукие?