Александр Доманин - Великие битвы. 100 сражений, изменивших ход истории

И здесь на арену вновь выступил тарентский князь Боэмунд – герой Дорилеи. Среди офицеров антиохийского гарнизона Боэмунду удалось найти человека, который согласился помочь честолюбивому норманну Это был некий Фируз, армянин по национальности, несколько лет назад перешедший в ислам в поисках лучшей доли. То ли этот человек не получил того, на что рассчитывал, то ли его ренегатство было мнимым, а в душе жила ненависть к сельджукам – сейчас уже нельзя сказать, что именно толкнуло его на предательство. Этот армянский офицер был командиром мощной угловой башни, состоявшей, фактически, из трех отдельных башен, тесно примыкавших друг к другу, и называвшейся Башней Трех Сестер. И Фируз согласился впустить в свою башню под покровом ночи Боэмунда с соратниками, а затем переправить их к близлежащим воротам.

По требованию Боэмунда был собран совет латинских вождей. На нем тарентский князь объявил, что знает способ быстро овладеть крепостью, но тут же потребовал от собравшихся поклясться в том, что если город будет взят с помощью именно этого средства (о сути его он не проронил ни слова), то Антиохия станет владением Боэмунда. Неожиданный демарш тарентца весьма озадачил крестоносных лидеров, и на совете разгорелся нешуточный спор. Особенно резко против норманнского князя выступил его главный противник, сам мечтавший стать владетелем Антиохии – Раймунд Тулузский. Боэмунд был взбешен, но свойственное ему хитроумие подсказало следующий ход. Равнодушным тоном он объявил, что неотложные дела призывают его на родину, и, поскольку осада затягивается, он вынужден оставить войско. Угроза отъезда Боэмунда – лучшего полководца католической армии, да еще в такой критический момент, испугала крестоносных вождей. А когда поздно ночью в начале июня прискакал запаленный гонец из Эдессы, который сообщил, что на христиан с несметной ратью движется могучий мосульский эмир Кербога, а с ним войска еще двадцати восьми сельджукских эмиров и беков, сопротивление испугавшихся вождей было сломлено. На совете, состоявшемся 2 июня, все христианские князья согласились с притязаниями Боэмунда и дали необходимую клятву.

Как только это было решено, Боэмунд, со свойственной ему энергией, приступил к делу. Вечером 2 июня он вывел часть своего войска в горы и в течение ночи скрытно привел свой отряд к подножию Башни Трех Сестер. Когда прошел очередной патруль, Фируз подал условный знак, и Боэмунд с тремя десятками отборных норманнских рыцарей взобрался по приставленной штурмовой лестнице в башню. Большая часть его отряда заняла тайную позицию против ворот святого Георгия, прилегающих к башне, и напряженно ожидала, чем закончится авантюра отважного тарентского князя. К счастью для крестоносцев, Фируз не подвел и сделал даже больше, чем ожидалось, проведя норманнских воинов к самым воротам. Дальнейшее было, как говорится, делом техники. Боэмунд и его рыцари в стремительной атаке перебили стражу и открыли ворота, в которые тут же хлынули его главные силы. В это же время (а уже занималась заря) другие крестоносные князья предприняли отвлекающую попытку штурма в ряде других мест. Защитники города, застигнутые врасплох, не смогли оказать серьезного сопротивления. Сам командир антиохийского гарнизона Багизьяни погиб при попытке вырваться из города, а его сын, собрав остатки защитников – около трех тысяч человек – заперся во внутренней цитадели (вскоре пала и она). К полудню 3 июня последние очаги сопротивления мусульман были подавлены.

Падение Антиохии и последовавшая вскоре победа в поле над армией Кербоги, фактически предопределили успех Первого крестового похода. Мусульмане после этих тяжелых поражений были деморализованы и не смогли оказать достойного сопротивления даже относительно небольшой армии крестоносцев, которая в июле 1099 года взяла штурмом Иерусалим. Основная цель похода была достигнута, и это стало началом почти двухсотлетнего периода христианского присутствия в восточном Средиземноморье.

Во второй половине XII века на Ближнем Востоке стремительно восходит звезда выдающегося политика и полководца, курда по происхождению, – Салах ад-Дина, в Европе более известного как Саладин. Он был сыном талантливого курдского военачальника Ширкуха, которому в 1169 году удалось захватить фатимидский Египет. Через несколько месяцев после этого Ширкух скончался, но Саладину удалось удержать контроль над войском. В 1171 году, после смерти покорного ему султана аль-Адида, он окончательно отстранил Фатимидов от власти, сделал суннизм государственной религией Египта и сам объявил себя султаном, но… под верховной властью султана Нур ад-Дина – признанного вождя исламского джихада. А в 1174 году, когда Нур ад-Дин скончался, Саладин двинул своё войско на Дамаск, якобы с целью помешать междоусобице и в интересах сына Нур ад-Дина, аль-Малика. Дамаск был взят без боя, но умный курд не торопился уступать власть законному претенденту. А когда сыновья бывшего султана сами двинулись на него, Саладин разбил их поодиночке, оттеснил аль-Малика в Халеб и провозгласил себя основателем новой династии Эйюбидов. С этого времени и началась на Ближнем Востоке эра Саладина.

К 1177 году новый султан почувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать, наконец, с крестоносцами войну на уничтожение. Но первый блин вышел комом: его огромная армия была наголову разбита небольшой ратью семнадцатилетнего иерусалимского короля Балдуина IV Прокаженного. После этого было еще целое десятилетие чередующихся побед и поражений. Но если решительная победа над крестоносцами Сададину долго не давалась, то в борьбе с мусульманскими противниками удача оказалась на его стороне. В 1183 году он без боя овладел Халебом, а еще через три года уже и Мосулом. Можно сказать, что в исламском мире врагов у него больше не было. Крестоносные государства султан окружил почти со всех сторон и начал подготовку к решающему столкновению.

Важнейшей задачей было повышение эффективности армии, которая, хотя числом и превосходила крестоносную, но заметно уступала ей по боевым качествам. Здесь Саладин сделал ставку на дисциплину и личную преданность.

Султан Салах ад-Дин (Саладин). Рисунок XII века

С этой целью он полностью отказался от услуг добровольцев джихада, так называемых газиев, и, говоря современным языком, перевел армию на профессиональную основу. Ядро войска составляли воины-курды, для которых Саладин был не только султаном, но и родовым вождем.

Родственные связи у курдов-горцев чрезвычайно важны, и потому каждый курдский воин был готов идти за своим лидером хоть на край света и против любого врага, а при необходимости, не колеблясь, отдать за него жизнь. Большую часть армии представляли тюркские солдаты – потомки покорителей Востока, сельджуков. Тюркская кавалерия считалась одной из лучших в мире, была вооружена дальнобойными, сложносоставными луками длиной более одного метра. Но, быстрая и маневренная, при лобовом ударе она не могла выдержать натиск тяжелой рыцарской конницы, что не раз приводило мусульман к поражениям. Саладин прекрасно понимал, где самое уязвимое место в его войске, и для противодействия рыцарям создал специальный корпус мамлюков – тяжеловооруженных конников, которые при необходимости могли биться и в пешем строю. По своему социальному статусу мамлюки были рабами, лично преданными господину, который был владыкой жизни и смерти для любого из них. Но в первую очередь это были высокопрофессиональные воины, постоянно совершенствовавшиеся в воинском искусстве, и по боевой выучке они не уступали гордому франкскому рыцарству.