Александр Торопцев - Москва. Путь к империи

Летом 1619 года в Москву прибыл Филарет, отец Михаила Федоровича, — Федор Никитич Романов. В июне он был посвящен в патриархи.

Филарет отличался от своего венценосного сына. В молодости он был первым в Москве красавцем и щеголем, законодателем мод. Обычно такие люди с большим трудом переносят невзгоды. С Федором Никитичем Романовым этого не произошло. Насильное пострижение в монахи, тюрьма, унижения от Тушинского вора, польский плен… не каждому даже очень сильному человеку удается, испытав подобное, сохранить в себе волю к жизни и к победам, ум, способный мыслить категориями государственными, душу, способную руководствоваться не только личными, часто мелковатыми, интересами, энергию.

Первым делом Филарет разобрался с Салтыковым, учинившим интрижку в деле Хлоповых. По настоянию патриарха Салтыковы были выпровождены из Москвы в ссылку в свои имения. Мать их заключили в монастырь. Поместья и вотчины передали в казну.

Гаврилу Хлопова вернули из ссылки, а Марию нет. Всесилен был патриарх Филарет, но и он не был сказочным волшебником. Инокиня Марфа, жена Филарета в миру, решительно воспротивилась ее возвращению. Марфа прекрасно понимала, что здоровье у Филарета не богатырское, что, оставшись одна, она (если бы Мария стала-таки женой Михаила) претерпела бы от молодой царицы немало горя. В данном случае инокиня Марфа, запрещавшая сыну жениться на Марии, готовила себе на старость прочный щит. По-видимому, Филарет и Михаил тоже понимали это и не хотели отнимать у самого близкого человека, у матери и жены, надежду на спокойную старость.

Марию Хлопову перевели в Верхотурье, где она жила недолго, а потом — в Нижний Новгород, и поселили в доме умершего незадолго до того Кузьмы Минина. Царь в то время до того расхрабрился, что послал вместе с указом о переводе Марии в Нижний Новгород письмо к ней и подарки. Бывшая невеста и этому была рада. Вскоре в Нижний приехал боярин Шереметев, объявивший Хлопову Ивану, что царь отказался жениться на его дочери, что повелел он Хлоповым жить в Нижнем Новгороде, что из казны будет им поступать ежегодное жалованье, и немалое.

Михаил Федорович обещание свое исполнил. Жалованье действительно приходило крупное и вовремя, но Мария Хлопова, кроткая, миловидная, угасала на глазах и вскоре умерла. Жители Нижнего, близкие люди проводили подругу детства Михаила Романова в последний путь и долго с грустью вспоминали о ней.

После посвящения в патриархи Филарета Михаил Федорович заявил, что его отцу должна быть оказываема такая же честь, как и ему. В стране наступило двоевластие. Полный государь в церковных делах, патриарх стал не только первым советником и наставником царя, но и фактическим соправителем Русского государства. Все грамоты они подписывали оба: впереди стояла подпись Михаила Федоровича, затем — Филарета, которому, как и царю, присвоили титул «великого государя».

Жесткую политику патриарха быстро почувствовали все. Царя оставили в покое «временщики», присосавшиеся к кремлевским богатствам, как вампиры. «В новом великом государе Москва, — по мнению С. Ф. Платонова, — сделала большое приобретение, она получила то, в чем более всего нуждалась: умного администратора с определенными целями. Даже в сфере церковной Филарет был скорее администратором, чем учителем и наставником церкви» [225] Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 378. .

Уже в июне 1619 года Земский собор разрешает поставленный Филаретом вопрос о путанице в финансовых делах. В приговоре Собора «резко выделяются две черты: прямо рисуется неудовлетворительное экономическое положение податных классов и уклонение от податей, а затем неудовлетворительное же состояние администрации с ее злоупотреблениями, о которых свидетельствовали столь частые челобитные про «обиды сильных людей». Все последующие внутренние распоряжения правительства Михаила Федоровича и клонились именно к тому, чтобы 1) улучшить администрацию и 2) поднять платежные и служебные силы страны» [226] Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 382. .

Следует напомнить, что Русское государство еще со времен Ивана IV Грозного фактически стало превращаться в державу имперского типа, в империю. Это болезненное для любого государства превращение не могло быть остановлено Смутой, она лишь замедлила этот объективный процесс. Цари XVII века, хотели они того или нет, просто обязаны были в своих административных решениях исходить именно из упрямого движения Московской Руси к Российской империи, что очень хорошо можно увидеть по изменению всего центрального управления при Михаиле Федоровиче.

В Москве после Смутного времени вновь восстанавливались старые институты власти — приказы.

Романовым ничего не нужно было придумывать, изобретать, механизм государственной машины, подходящий для решения стоящих перед страной задач, был уже создан. Они и не изобретали, занимаясь конкретной жизнью державы. Не спеша занимаясь, надо сказать. Некоторые историки даже обвиняют их в том, что в XVII веке русские люди слишком уж увлеклись стариной. Но, может быть, тягу к размеренному образу жизни после бурь Смутного времени можно извинить?

Старина, безусловно, мудра. И забывать ее не следует. Приказы восстановить как некую систему центрального управления нужно было, в этом вряд ли кто-то сомневается.

Но есть другой аспект, напрямую связанный с русской стариной, и о нем-то первые цари династии Романовых, увлекшись решением административных задач и по мере сил и возможностей решая проблему повышения благосостояния народа, не думали.

Старина!..

В далекую старину, еще во времена Владимира Святославича, на Русь прибывали из Византийской империи зодчие, иконописцы, другие мастера. Русские люди быстро переняли у них все секреты и стали создавать свои великие творения. После нашествия Батыя русское искусство пришло в упадок. И возродить его без знаний иностранных мастеров было сложно. И дело тут не в степени гениальности, не в степени одаренности новгородцев, москвичей и, скажем, византийцев или итальянцев, а в технологических секретах мастерства, на добывание которых уходят столетия размеренной жизни. Забыли русские люди в XIV веке очень многое. Баскаки им выбили память.

На рубеже XIV–XV веков у русских людей появилась-таки возможность вспомнить самих себя, но уже Иван III не смог построить родной Кремль без иностранных мастеров. Опять понадобились иностранцы, чтобы научить русских людей возводить соборы да стены крепостные. Только-только обрели русские мастера уверенность в своих силах, как Смута нагрянула, погибло много людей — опять драгоценный опыт был забыт. Напрочь.

И долго было им не до новаторства, не до творчества, нужно было обустроить жизнь, и побыстрее. А быстро это сделать можно было, лишь организовав жизнь по-старинному, по проверенному веками порядку.