Александр Торопцев - Москва. Путь к империи

Бунтовщики избрали себе в главари некоего Жеглова, которого Никон отправил из своих приказных людей в опалу. Это говорит о том, что новгородцы наотрез отказали в доверии царскому любимцу.

В Москву прибыли письма от противоборствующих сторон. Бунтовщики обвиняли Никона в жестокости, мздоимстве, пытках. Тот писал о том, что мятежники избили его, он харкает кровью, лежит и в ожидании смерти даже соборовался. Царь принял сторону митрополита. Бунт не затихал. И наконец Никон, получив великолепный политический урок, посоветовал Алексею Михайловичу простить новгородцев.

Бой с жителями великого города он проиграл, но это обстоятельство не повлияло на отношение всего русского народа к нищелюбивому митрополиту. Ведь, оказывая помощь голодным, Никон как бы помогал всей русской нищей братии, а накладывая проклятье на всех бунтовщиков, митрополит боролся лишь с новгородцами, о которых по Руси издавна ходила недобрая слава мятежного вольного люда. В глазах всего русского народа Никон себя не скомпрометировал. И авторитет его в глазах царя продолжал расти.

В 1651 году Никон, оказавшийся по случаю в Москве, посоветовал монарху перенести мощи митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в столицу. С одной стороны, дело могло показаться обычным. В конце концов не так давно до этого совета в Москву из Польши был доставлен гроб Василия Шуйского. Но дело, предложенное царю Никоном, обычным не было. «Оно должно было внушить в народе мысль о первенстве церкви и о правоте ее, а вместе с тем обличить неправду светской власти, произвольно посягнувшую на власть церковную» [251] Костомаров Н. И. Указ. соч. Т. II. С. 130. . Молодой царь не испугался этого, Никон отправился в Соловецкий монастырь с грамотой, в которой «живущий на земле царь обращался к «небесному жителю».

Во время путешествия Никона в Москве скончался патриарх Иосиф. Алексей Михайлович не видел в своем окружении верного духовного деятеля, способного возглавить патриаршую кафедру, кроме своего любимца. Тот долго отказывался от предложенной ему чести. Царь в Успенском соборе при большом стечении народа стал низко кланяться Никону, умолял со слезами на глазах принять патриарший сан. Но Никон был строг и сдержан. Он уже поверил в правдивость предсказания сельского гадателя в далеком детстве. Он хотел стать российским царем. Алексей Михайлович, не зная о грандиозных замыслах Никона, лил горькие слезы, просил его.

«Будут ли меня почитать как архипастыря и отца верховнейшего и дадут ли мне устроить церковь?» — грозно спросил молодого царя пожилой уже митрополит. Все в Успенском соборе низко поклонились ему: все-то мы сделаем, как ты хочешь, только не откажи, друг царя добрый, стань, пожалуйста, патриархом!

Никон совершил в тот день грубейшую, неисправляемую временем ошибку: он вынудил русского самодержца прилюдно лить слезы и унижаться перед митрополитом. В те суровые века даже суровые мужи любили всплакнуть при случае, но слезы в Успенском соборе не очищали грешника, не успокаивали злобных, не сдерживали грубые порывы отчаянных сердец, не призывали к отдохновению и миру — только такие слезы можно оправдать в глазах суровых мужей суровых веков. Слезы Алексея Михайловича, хоть и несурового человека, но ведь царя, таковыми не были! Никон этого не заметил. Впрочем, в те отчаянные (а для будущего патриарха роковые!) минуты и сам Алексей Михайлович не догадывался об этом. С виду он был искренним. Искренние царские слезы.

Никон строго смотрел на людей. Царь, бояре, духовенство дали клятву. Он поверил в нее, в ее искренность и непорочность, запамятовав о том, как мало на Руси было выполненных клятв. 25 июля 1652 года Никон стал патриархом всея Руси.

По старому обычаю он первым делом занялся строительством своего монастыря, расположенного неподалеку от Валдайского озера и названного Иверским в честь Иверской иконы Божией Матери, скопированной по заказу патриарха с одноименной иконы на Афоне. С этим делом Никон справился быстро.

Второе дело было сложнее. Еще во времена Максима Г река священнослужители обратили внимание на разночтения в русских церковных книгах, на отличие их от греческих оригиналов. И обряды Русской церкви отличались от обрядов Византийской церкви. «В тексте церковных книг была масса описок и опечаток, мелких недосмотров и разногласий в переводах одних и тех же молитв. Так, в одной и той же книге одна и та же молитва читается разно: то «смертию смерть наступил», то «смертию смерть поправ». Из этой массы несущественных погрешностей более вызывали споров и более значительными считались следующие: 1) Лишнее слово в VIII числе Символа Веры», — «и в Духа Св. Господа истиннаго и животворящаго…» <���…>

Наиболее выдающиеся отступления нашей церкви от Восточной в обрядах были таковы: 1) проскомидия совершалась на 7 просфорах вместо 5; 2) пели сугубую аллилуйя, т. е. два раза вместо трех, вместо трегубой; 3) совершали хождение по-солон, вместо того, чтобы ходить против солнца; 4) отпуск после часов священник говорил из царских врат, что теперь не делается; 5) крестились двумя перстами, а не тремя, как крестились на Востоке, и т. д.» [252] Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 424. .

С. Ф. Платонов и другие историки считали, что отступления Русской церкви от Восточной не восходили к догматам, были внешними, обрядовыми. Православная церковь с такими несоответствиями мириться уже не хотела. Патриарх Паисий Иерусалимский в 1649 году, митрополит Назаретский Гавриил в 1651 году, патриарх Константинопольский в 1652 году, побывав в Москве, ознакомившись с церковными книгами, указывали на то, что в русских церковных книгах и в литургии есть требующие исправлений неточности. Посланный на Восток Арсений Суханов после четырехлетнего путешествия вернулся в Москву и в сочинении «проскинитарий» подтвердил обоснованность претензий столпов Православной церкви.

Сам Никон инициатором реформ не был, но, став патриархом, отыскал в патриаршей библиотеке грамоту об утверждении патриаршества, в которой, кроме прочего, было сказано о необходимости исправления текстов и обрядов Русской церкви по образцам Византийской церкви. То есть проблема данная назревала давно, и ее нужно было разрешать.

Это понимали многие. И, вполне вероятно, что одной из причин, побудивших Алексея Михайловича вознести Никона, человека без роду без племени, на вершину духовной власти, было… именно рядовое происхождение бывшего кожеозерского монаха. Очень часто такие люди проявляют нетерпимое рвение в конкретных делах, нуждающихся в смелых, упорных исполнителях.

В 1653 году Никон начал проводить реформу, заменил в одной из молитв двенадцать поклонов на четыре земных поклона. Это небольшое нововведение было сделано будто бы для того, чтобы посмотреть на реакцию возможных оппонентов. Она последовала тут же. Многие московские священники во главе со Стефаном Вонифатьевым, Иваном Нероновым, Аввакумом, влияние которого на дела в царском дворце при патриархе Иосифе было большим, а с приходом Никона было потеряно, объявили нововведение Никона еретическим и даже осмелились подать челобитную царю на его любимца. Алексей Михайлович поддержал патриарха. Борьба Никона с его противниками быстро разгорелась, хотя раскола еще не было и о нем патриарх Московский пока не догадывался.