Александр Торопцев - Москва. Путь к империи

В июне того же года в ссылку в Ряжск были отправлены «за подстрекательство к убийству царя» братья царицы Натальи Кирилловны — Иван и Афанасий Нарышкины. Милославские со своими союзниками мечтали нанести решительный удар по царице и по Петру. Но на это сил у них не хватило: совсем немощный, едва передвигающийся на ногах, с трудом выносивший любые длительные поездки, часто недомогавший Федор Алексеевич царицу и царевича в обиду не дал. Г. Ф. Миллер в очерке «История жизни Федора Алексеевича» пишет так: «Но Федору при воспитании внушены были обязанности детей к родителям, и, хотя Наталия была ему только мачеха, она никогда не имела причины на него жаловаться. Федор уважал ее, старался предупреждать все ее желания, оставил при ней прежний хорошо устроенный придворный штат. Федор любил Петра и сам направлял его воспитание и учение, смотрел на него как на своего наследника, хотя имел ближайшего брата Иоанна, который был еще слабее здоровьем, нежели он сам, и пред которым Петр имел чрезвычайно много преимуществ, как телесных, так и душевных» [260] Миллер Г. Ф. Сочинения из истории России. М.: Наука, 1996. .

К этому следует добавить лишь следующее: царевне Софье, ее многочисленным сестрам, а также всем Милославским и их союзникам в борьбе с Нарышкиными тоже при воспитании внушали «обязанности детей к родителям», тоже внушали, что обвинять невиновных — грех тяжкий, но сие внушение слабо подействовало на них.

Федор Алексеевич, по матери родственник всех Милославских, был выше клановых амбиций, и, может быть, понимая это, спокойно умирал его отец, Алексей Михайлович. Царская власть может с наибольшей пользой исполнить предназначенные ей функции только в одном случае: если она не будет действовать по принципу «разделяй и властвуй». Царская власть должна соединять и властвовать. Это гораздо сложнее, чем властвовать разделяя, это удается только самым мужественным и счастливым царям, да и то в кратчайшие периоды истории. Федору Алексеевичу в полной мере это сделать не удалось, но он, хоть и не смог властвовать объединяя, не пытался разделять свой народ, своих бояр — тоже достижение немалое.

В 1679 году семнадцатилетний царь приблизил к себе Ивана Максимовича Языкова, сделав его постельничим, и Алексея Тимофеевича Лихачева. С этого времени начинает действовать московское правительство. Оно издало целый ряд распоряжений, постановлений с целью упорядочить власть на местах и в центре, упростить управление и «избавить народ от содержания многих должностных лиц».

В 1680 году весной, перед началом полевых работ было проведено межевание вотчинных и помещичьих земель, что ослабило постоянно возникавшие «пограничные» споры и недоразумения, сократило число жестоких стычек между крестьянами, иной раз приводивших к убийствам.

Царица Наталья Кирилловна

В то же лето царь Федор Алексеевич влюбился в девицу Агафью, дочь Семена Федоровича Грушецкого, и 18 июля сочетался с ней законным браком, чтобы не откладывать дело в долгий ящик. Некогда было откладывать такие важные дела царю, болезнь постоянно торопила его, урезала ему срок жизни.

Этой свадьбой был недоволен Милославский. Он делал все, чтобы очернить в глазах царя незнатную родом невесту, вдобавок полячку, не понимая, что такие люди, как Федор Алексеевич, могут проявлять в подобных делах несгибаемое упорство. Милославский не добился своего, был отстранен от влиятельных должностей в Кремле, где, похоже, сменилась «партия власти», как во времена женитьбы Алексея Михайловича на Наталье Кирилловне.

Теперь польская мода поразила царский двор. Этому, в частности, сопутствовало польское происхождение Семена Полоцкого, учителя и воспитателя юного царя, знавшего польский язык. В Кремле произошли «кадровые перестановки», в должностях были повышены Языков и Лихачев, царь приблизил к себе Василия Васильевича Голицына.

В 1680 году правительство утвердило составленный за год до этого закон об отмене жестоких приговоров: отменялось отсечение рук и ног у приговоренных, эти бесчеловечные зверства были заменены ссылкой в Сибирь.

В 1681 году закончилась русско-турецкая война, начавшаяся знаменитым Чигиринским походом в 1677 году. Русские отстояли Левобережную Украину, но война была продолжительной, утомительной и наносила казне огромный ущерб.

Из Пустозерска, наконец, дошли до царя челобитные боярина Матвеева. Он писал письма всем, в том числе и врагам своим, в надежде на милосердие. Враги безмолвствовали. Лишь патриарх всея Руси пытался помочь Матвееву, но помощь пришла, как часто бывает в подобных случаях, от женщины: от Агафьи, невесты, а затем жены царя.

Как ей удалось воздействовать на мужа — не о том речь, но Федор Алексеевич наконец прочитал письмо из Пустозерска: «Я в такое место послан, — писал Матвеев, — что и имя его настоящее Пустозерск: ни мяса, ни калача купить нельзя; хлеба на две денежки не добудешь; один борщ едят да муки ржаной по горсточке прибавляют, и так делают только достаточные люди; не то, что купить, именем Божьим милостыни выпросить не у кого, да и нечего. А у меня, что по милости государя не было отнято, то все водами, горами, и переволоками потоплено, растеряно, раскрадено, рассыпано, выточено…» [261] Костомаров Н. И. Указ. соч. T. I. С. 378. Совсем было плохо Матвееву в Пустозерске. Царь сжалился над ним, повелел перевести его вместе с сыном в Мезень, для сына повелел он прислать туда учителя — поляка Поборского, а чтобы опальный вспомнил, что был он не так давно боярином, дали ему 30 слуг, 156 рублей жалованья, а кроме этого кое-каких продуктов. Зажил Матвеев в Мезени. А в Пустозерске остался в келье протопоп Аввакум, человек несгибаемой воли. Он прожил в этих суровейших местах пятнадцать лет. Его пытались угомонить цари, патриархи, люди попроще — сделать это было невозможно. Протопоп Аввакум остался верен себе. Его не сломил даже Пустозерск. Царь не знал, что делать с этим человеком.

Боярин Матвеев уже обживался в Мезени, надеясь на дальнейшее улучшение своих взаимоотношений с царем, а в это время другой опальный — бывший патриарх Никон — уже готовился к путешествию из ссылки в основанный им Воскресенский монастырь на реке Истре. Еще в 1676 году он был переведен из Ферапонтова монастыря в Белозерском уезде, где жил простым монахом, в Кирилловскую Белозерскую пустынь. Федор Алексеевич хорошо относился к Никону. Так хорошо, что несколько раз он отправлял к восточным патриархам гонцов с заданием получить грамоту, разрешающую Никону вторично занять патриарший престол.