Роберт Стивенсон - Похищенный, или приключения Дэвида Бэлфура Катриона

Я встал перед ней и преградил ей путь.

- Не отталкивайте меня, - твердил я, - окажите мне хоть немного снисхождения!

Она не отвечала ни слова, и я помертвел.

- Катриона! - воскликнул я, пристально глядя на нее. - Неужели я снова ошибся? Неужели для меня все потеряно?

Она, затаив дыхание, подняла на меня глаза.

- Дэви, так это правда, вы меня любите? - спросила она тихо, едва слышно.

- Люблю, - ответил я. - Ты же знаешь... Люблю.

- Я давно уже не принадлежу себе, - сказала она. - С самого первого дня я ваша, если вы согласны принять меня!

Мы были на холме; дул ветер, и мы стояли на виду, нас могли видеть даже с английского корабля, но я упал перед ней на колени, обнял ее ноги и разразился рыданиями, которые разрывали мне грудь. Буря чувств заглушила все мои мысли. Я не знал, где я, забыл, отчего я счастлив; я чувствовал только, что она склонилась ко мне, ощущал, что она прижимает мою голову к своей груди, слышал, как сквозь вихрь, ее голос.

- Дэви, - говорила она, - ах, Дэви, значит, ты не презираешь меня? Значит, ты любишь меня, бедную? Ах, Дэви, Дэви!

Тут она тоже заплакала, и наши счастливые слезы смешались.

Было уже, наверное, около десяти утра, когда я наконец осознал всю полноту своего счастья; я сидел с нею рядом, держал ее за руки, глядел ей в лицо, громко смеялся от радости, как ребенок, и называл ее глупыми, ласковыми именами. В жизни не видел я места прекраснее, чем эти дюны близ Дюнкерка; и крылья мельницы, взмывавшие над холмом, были прекрасны, как песня.

Не знаю, сколько мы сидели бы так, поглощенные друг другом, забыв обо всем на свете, но я случайно упомянул об ее отце, и это вернуло нас к действительности.

- Моя маленькая подружка, - твердил я, и радовался, что эти слова воскрешают прошлое, и не мог на нее наглядеться, и мне было милым даже недавнее наше отчуждение... - Моя маленькая подружка, теперь ты принадлежишь мне навеки. Ты принадлежишь мне навсегда, моя маленькая подружка. Что нам теперь этот человек!

Она вдруг побледнела и отняла у меня руки.

- Дэви, увези меня от него! - воскликнула она. - Готовится что-то недоброе. Ему нельзя верить. Да, готовится недоброе. Сердце мое полно страха. Что нужно здесь английскому военному кораблю? И что тут написано? - Она протянула мне письмо. - Я чувствую, оно принесет Алану несчастье. Вскрой письмо, Дэви, вскрой и прочти.

Я взял письмо, взглянул на него и покачал головой.

- Нет, - сказал я. - Мне это противно, не могу я вскрыть чужое письмо.

- Не можешь даже ради спасения друга? - воскликнула она.

- Не знаю, - ответил я. - Кажется, не могу. Если б только я был уверен!

- Нужно просто сломать печать! - настаивала она.

- Знаю, - сказал я. - Но мне это противно.

- Дай сюда, - сказала она. - Я вскрою его сама.

- Нет, не вскроешь, - возразил я. - Это немыслимо. Ведь дело касается твоего отца и его чести, дорогая, а мы оба его подозреваем. Да, место опасное, у берега английский корабль, твоему отцу прислали оттуда письмо, и офицер со шлюпки остался на берегу! Он, конечно, не один, с ним должны быть еще люди. Я уверен, что сейчас за нами следят. Конечно, письмо надо вскрыть. А все-таки ни ты, ни я этого не сделаем.

Все это я сказал, обуреваемый чувством опасности, подозревая, что где-то рядом прячутся враги, и вдруг увидел Алана, который бросил следить за Джемсом и шел один среди дюн. Он, как всегда, был в своем военном мундире и имел бравый вид; но я невольно вздрогнул при мысли о том, как мало пользы принесет ему этот мундир, если его схватят, бросят в шлюпку и отвезут на борт "Морского коня" - дезертира, бунтаря, да еще приговоренного к казни за убийство.

- Вот человек, - сказал я, - который больше всех имеет право вскрыть или не вскрыть письмо, как сочтет нужным.

Я окликнул Алана, и мы с Катрионой встали на ноги, чтобы он мог нас видеть.

- Если это правда... если нас снова ждет позор... сможешь ты его перенести? - спросила она, глядя на меня горящим взглядом.

- Мне задали почти такой же вопрос после того, как я увидел тебя впервые, - сказал я. - И знаешь, что я ответил? Что если я люблю тебя так, как мне кажется, - а ведь я люблю тебя гораздо больше! - я женюсь на тебе даже у подножия виселицы, на которой его повесят.

Покраснев, она подошла ко мне совсем близко, крепко прижалась ко мне, взяла меня за руку; так мы стояли и дожидались Алана.

Он подошел со своей всегдашней загадочной улыбкой.

- Ну что я тебе говорил, Дэви? - сказал он.

- Всему свое время, Алан, - ответил я. - А сейчас серьезная минута. Что тебе удалось узнать? Можешь говорить прямо, Катриона наш друг.

- Я ходил понапрасну, - сказал он.

- В таком случае мы, пожалуй, преуспели больше, - сказал я. - По крайней мере тебе во многом надо разобраться. Видишь? - продолжал я, указывая на корабль. - Это "Морской конь", и командует им капитан Пэллисер.

- Я и сам его узнал, - сказал Алан. - Этот корабль причинил мне довольно хлопот, когда стоял в Форте. Но чего ради он подошел так близко?

- Сперва послушай, для чего он здесь, - начал я. - Он доставил вот это письмо Джемсу Мору. А почему он не уходит, когда письмо передано, что в этом письме, отчего за дюнами прячется офицер и один он там или нет - в этом уж ты разбирайся сам.

- Письмо Джемсу Мору? - переспросил Алан.

- Вот именно, - подтвердил я.

- Ну, я могу добавить к этому еще кое-что, - сказал Алан. - Ночью, когда ты крепко спал, я слышал, как он разговаривал с кем-то по-французски, а потом хлопнула дверь.

- Алан! - воскликнул я. - Да ведь ты же всю ночь проспал как убитый, я этому свидетель.

- Никогда нельзя знать, спит Алан или не спит! - объявил он. - Однако дело, кажется, прескверное. Поглядим-ка, что тут написано.

Я отдал ему письмо.

- Катриона, - сказал он, - простите меня, дорогая. Но на кон поставлена моя шкура, и мне придется сломать печать.

- Я сама этого хочу, - сказала Катриона.

Он вскрыл письмо, пробежал его глазами и взмахнул рукой.

- Вонючий хорек! - воскликнул он, скомкал бумагу и сунул ее в карман. - Ну, надо собирать пожитки. Здесь меня ждет верная смерть.

И он повернул к постоялому двору.

Первой заговорила Катриона.

- Он вас продал? - спросила она.

- Да, дорогая, продал, - ответил Алан. - Но благодаря вам и Дэви я еще могу от него ускользнуть. Мне бы только сесть в седло! - добавил он.

- Катриона поедет с нами, - сказал я. - Она больше не может оставаться с этим человеком. Мы обвенчаемся.

Она крепко прижала к себе мою руку.

- Вот, значит, как! - сказал Алан, оглядываясь. - Ну, что ж, сегодня вы оба славно поработали! И должен тебе сказать, дочка, из вас получится прекрасная пара.

Он привел нас к мельнице, и я увидел моряка, который затаился и следил за берегом. Мы, конечно, подошли к нему с тыла.

- Смотри, Алан! - сказал я.

- Тес! - остановил он меня. - Это уж моя забота.