Анатолий Терещенко - Хождение по катынским мифам

Но кто искал эти данные?

А может, и искать их уже не надо было, потому что те, кто подписал этот документ, прекрасно знали — серьёзные свидетельские показания Комиссии академика Н.Н. Бурденко 1944 года были уничтожены!

Теперь ясно, откуда появился термин — «версия Бурденко», а не «результаты Специальной Государственной Комиссии СССР». Даже те оставшиеся документы судебно медицинской экспертизы Специальной Комиссии совсем не тянут на «версию», они есть ДОКАЗАТЕЛЬСТВО!

«Крючков не мог так нагло брехать Центральному комитету КПСС, если бы не был уверен, — продолжает Юрий Мухин, — что на запрос ЦК не сможет предоставить что-нибудь в обоснование своей брехни. Следовательно, за полтора года до начала работы следователей ГВП в КГБ уже было подготовлено то, что прокуроры впоследствии «найдут».

То есть в КГБ заранее были вычищены архивы, и из них изъяли все документы в подтверждение «версии Бурденко»… документы секретариата НКВД за 1937–1953 гг. изъяли органы КГБ и уничтожили.

Это книга учета писем, приказов и распоряжений, отправленных и полученных НКВД в те годы. В этих книгах нет содержания документов, есть только адрес, номер и дата, и поэтому рядовому историку они и даром не нужны. Вопрос — зачем же КГБ эти книги уничтожил?

А дело в том, что с помощью этих книг можно, безусловно, уличить сфабрикованную от имени НКВД фальшивку, а без этих книг фабриковать эту несусветную глупость становится более или менее безопасно. То есть именно КГБ не только начал уничтожать архивы определённым образом, но он же и готовил почву для фабрикации фальшивок…».

Кто мог кроме Крючкова дать команду на это варварство? Я не знаю другого человека, способного пойти на такую акцию. Приказ Горбачева для него был авторитетнее своей совести.

До перестройки в архивы КГБ никого не пускали, и фабриковать документы можно было легко. Именно об этом говорит «творчество» мракобесов от истории — генерала Волкогонова и полковника Анфилова, не стеснявшихся публиковать под видом «документов» любую ложь в угоду властям предержащим и при этом ссылаться на архивы, как на источник своей блефонады.

Однако с перестройкой архивы стали постепенно открываться, они становились доступны для честных, независимых историков и журналистов. И именно при Горбачеве появилась для него опасность — нагромождения фальшивок могут проверить. Вот почему у Инстанции возникла необходимость дать команду руководству КГБ «прочесать и причесать» свои архивы, в том числе и по катынской проблеме.

Как известно, следствие по делу № 159 «О факте расстрела польских военнопленных» Генеральная прокуратура СССР, а затем Генпрокуратура РФ поручила вести Главной военной прокуратуре.

И вот нонсенс — Заключение экспертов по делу было немедленно опубликовано…в Польше.

«Ни в истории СССР, ни в истории России ещё не было такого структурного подразделения прокуроров, — пишет Ю. Мухин, — которое бы задолго до окончания следствия все порочащие Родину сведения из уголовного дела немедленно печатало во враждебной стране, намеревающейся примкнуть к нацеленному против России военному блоку. Каким же кретином надо быть, чтобы упоминать о «тайне» подобного следствия?»

Считайте это отступлением…

Вспомните, что советско-польская комиссия в 1989 не нашла никаких документальных улик, свидетельствующих о виновности СССР в уничтожении польского офицерства.

Прошло ещё некоторое время, и последовал окрик из Кремля — признаться так, как желает Польша, — виновен Советский Союз.

Но скоро ни «следователям» Главной военной прокуратуры, ни её начальнику, ни самому президенту СССР было не до продолжения расследования.

Осенью 1991 года, по другому не назовёшь, «пятая колонна», вопреки воле народа, в нарушение Уголовного кодекса РСФСР в угоду США и НАТО разорвала Советский Союз на части, уничтожила его, то есть посягнула на территориальную целостность страны и её суверенитет, чего делать не имела права.

По сей день эти типы, совершившие государственное преступление, находятся под Статьёй 64 Уголовного кодекса РСФСР. И пусть нет той нашей общей Родины, но ельциноиды, чувствуя свою вину, не случайно приобретают недвижимость за рубежом, покупают её за большие деньги, явно вытащенные в ходе «прихватизации» из карманов простых граждан — тружеников станков и полей.

Цель одна: в случае появления национальной власти придётся срочно отбывать за границу — бежать и прятаться в «за бугорье» в своих роскошных дачах, виллах, замках.

И тут для них очень важно, насколько сильна будет Россия в политическом, экономическом и военном плане: сможет ли она их возвратить оттуда с наворованными деньгами или нет? Возвратить для расследования совершенных ими злодеяний.

Один Березовский чего стоил бы при даче показаний о вселенском воровстве в России «эпохи гаранта безопасности государства» — Ельцина. Но он тайно скончался. Говорят, повесился, а может, повесили.

Похищенные миллионы рублей превращались в «зеленые» и переправлялись им за рубеж. Часть этих денег он отдавал коррумпированным чиновникам ельцинского кабинета, составлявшим Семью, с целью удержаться на плаву в море всероссийского мошенничества и чиновничьей вороватости.

Польские офицеры в Катыни были расстреляны из немецких пистолетов немецкими пулями, — писал Станислав Куняев, это факт, который не смогла скрыть или извратить даже германская сторона во время раскопок 1943 года.

Но для чего наши энкавэдэшники в марте 1940 года всадили в польские затылки именно немецкие пули? Ответ у русофобов один: чтобы свалить это преступление на немцев. Но для этого наши «тупые палачи» должны были на 13 месяцев до начала войны предвидеть, что на её первом этапе мы будем терпеть жестокое поражение, в панике сдадим Смоленск, немцы оккупируют район Катыни и долгое время будут хозяйничать там.

По такой логике, именно тогда появится прекрасная возможность списать расстрел на немцев. Но для этого надо будет:

— их разгромить под Москвой, Курском и Сталинградом,

— перейти в окончательное наступление,

— создать перелом в ходе войны,

— вышвырнуть фашистов со Смоленской земли, торжествуя, что наш гениальный план осуществился,

— заранее заготовить шпагат немецкого производства, чтобы им связывать руки своим жертвам,

— вскрыть могилы расстрелянных нами поляков

— и объявить на весь мир, что в затылках у них немецкие пули!

Неужели этот безумный план начал проводиться в действие уже в марте 1940 года? Неужели Сталин и Берия даже тогда, когда судьба войны в 1941–1943 годах колебалась на весах истории, словно греческие боги времен Троянской войны или великие шахматисты на мировой шахматной доске, хладнокровно рассчитывали и осуществляли продуманные на несколько лет вперед ходы истории?»