Иван Цветков - Американские историки. Учебное пособие

Во-первых, Эндрюс и другие «имперцы» проводили свои исследования в период, когда старинный англо-американский антагонизм отошел на второй план, сменившись взаимной заинтересованностью в сотрудничестве на международной арене. Никаких сомнений в том, что США это великое государство, отстоявшее свое право на существование в горниле великих свершений и испытаний 19 в. (территориальной экспансии, Гражданской войны, промышленной революции) ни у кого не оставалось. В таких условиях американцы в принципе были готовы согласиться с очевидным обстоятельством, что когда-то давно, в колониальную эпоху, они были всего лишь частью какого-то большого и «неамериканского» целого.

Второй причиной, заставившей американцев уважительно относиться к имперской школе, стала ее постулируемая «научность», использование строгих методов и организационных форм, опора на новые академические центры (Эндрюс учился в аспирантуре в университете Джонса Гопкинса, где его учителем был Г. Б. Адамс, а с 1910 по 1931 гг. был профессором Йельского университета). Подчеркивая отличия своего подхода от подходов предшественников, Эндрюс не упускал случая обвинить их в «недисциплинированности ума», игнорировании доступных свидетельств, политической ангажированности, популяризаторстве и мифотворчестве. Особенно часто от Эндрюса по всем названным пунктам доставалось Дж. Бэнкрофту, который был для него настоящим символом «ненаучной» истории.

Стремлению Эндрюса к объективности и аполитичности как будто содействовала судьба – с середины 1890-х гг. он стал быстро терять слух и все реже появлялся на публике. Впрочем, на его преподавательскую деятельность в Йеле это обстоятельство серьезного влияния не оказало.

Ведя довольно замкнутый образ жизни, Эндрюс всего себя отдал научному творчеству – его полная библиография включает десятки монографий и сотни статей. Наиболее известные его труды это «Колониальные предпосылки английской революции» (первое издание вышло в 1924 г.), четырехтомник «Колониальный период американской истории» (1934—1938), несколько пособий по работе в лондонских архивах, с подробными описаниями фондов и практическими советами для исследователей (опубликованы в 1908—1914 гг. Сам Эндрюс считал эти пособия своим важнейшим вкладом в историческую науку).

Эндрюс был признан современниками (в 1925 г. он удостоился почетного председательства в Американской исторической ассоциации, в 1935 – Пулитцеровской премии за первый том «Колониального периода…»), и до сих пор его считают одним из наиболее авторитетных исследователей истории английских колоний в С. Америке. Что же касается «имперского» подхода, то его «звездный час» уже явно позади, внимание американских историков снова сместилось на изучение внутренних феноменов и более глубокий анализ структур колониального общества. Сугубо политический институциональный подход Эндрюса был подвергнут критике историками-прогрессистами еще при жизни автора, некоторые радикальные сторонники экономической интерпретации истории США даже обвиняли его в «службе правящему классу». Впрочем, Эндрюс, когда-то сам посвятивший немало сил развенчанию методов предшественников, был готов к такому повороту событий и воспринял критику вполне философски.

Вернон Паррингтон

Вернон Паррингтон – это пример автора, приобретшего широкую известность благодаря одной единственной книге, которую, вследствие неожиданной смерти, он даже не успел полностью опубликовать. Эта книга – «Основные течения американской мысли». Первые два тома вышли в 1927 г. и в 1928 г. Паррингтон успел получить за них престижную Пулитцеровскую премию. Третий, незавершенный, том увидел свет в 1930 г.

Чем же объясняется феноменальный успех «Основных течений…»? Почему Паррингтона, всю жизнь проработавшего на кафедрах филологии провинциальных университетов и не получившего никакого исторического образования, считают одним из величайших американских историков? Притом, что кроме основного труда, он опубликовал лишь несколько коротких заметок по истории американской литературы и десяток книжных рецензий?

Объяснение, по-видимому, следует искать в новаторском подходе Паррингтона к рассмотрению истории идей, и в последовательном отстаивании им весьма радикальной авторской позиции. Паррингтон сделал в своей книге то, к чему впоследствии настойчиво призывали своих подопечных учителя литературы советских школ – увязал развитие идейных и литературных течений с социально-экономическими и политическими обстоятельствами жизни их творцов. При этом симпатии самого Паррингтона были на стороне тех авторов, которых он называл «либеральными», противопоставляя их «консервативным». В одном из писем Паррингтон даже признался, что симпатичных ему мыслителей правильнее было бы называть «радикалами», а не «либералами». Неудивительно, что трехтомник Паррингтона был переведен на русский язык и издан в СССР в 1962 г. (с грифом «для научных библиотек»). Хоть и под рубрикой «буржуазного мыслителя», Паррингтон вполне соответствовал многим советским канонам.

В самих же США ко времени советского издания про Паррингтона стали постепенно забывать. Прогрессистская школа в историографии с ее вниманием к социально экономическим конфликтам и противоречиям уступила позиции сторонникам «теории консенсуса», а литературоведы переключились с изучения социальных обстоятельств возникновения литературных произведений на их внутреннее содержание.

С тех пор американских исследователей творчества Паррингтона, в основном, занимал вопрос – каким же образом сын консервативного республиканца, выходец из американской глубинки (Паррингтон родился в Иллинойсе, молодость провел в Канзасе, получил бакалаврскую степень в Гарварде и затем работал преподавателем литературы в университетах штатов Канзас, Оклахома и Вашингтон), пришел к радикальной критике капитализма? Первоначально считалось, что Паррингтона «сбили с пути» канзасские популисты, однако впоследствии выяснилось, что крутой поворот во взглядах Паррингтона произошел только в последний период его жизни, во время работы в Сиэтле (с 1908 г.). Похоже, что Паррингтон попал под серьезное влияние историков-прогрессистов (Бирда, Тернера и их последователей) и применил метод социальной критики к доселе необработанному идейно-литературному полю, что и принесло ему громкий успех.

Интересно, что в современной статье в Википедии, заслуги Паррингтона как историка и литератора отмечены лишь наравне с его вкладом в развитие американского футбола. Паррингтон всю жизнь был большим поклонником спорта, тренировал университетские команды, кроме футбола был также большим мастером игры в бейсбол. Образ тренера и спортсмена вполне сочетается с его «демократическим» взглядом на историю американской мысли.