Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Аналогичные мотивы ликвидации потенциального шпионажа лежали в основе многочисленных операций против «национальных контрреволюционных контингентов», о которых будет сказано далее.

Идеи чистки тыла и освобождения от потенциальной «пятой колонны», широко циркулировавшие в СССР в 1930-е годы, прочно засели в головах сталинских соратников, о чем могут свидетельствовать их признания, данные десятилетия спустя. «1937 год был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны. Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но, если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся. Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в 37-м, была правильной […] Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было», — утверждал В. М. Молотов в 1970-е годы [750] Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 390, 391,416. . Аналогичные заявления делал другой соратник Сталина, Л. М. Каганович. В начале 1960-х годов он так объяснял причины репрессий: «Это была борьба с “пятой колонной” пришедшего к власти в Германии гитлеровского фашизма, готовившего войну против страны Советов» [751] Каганович Л. М. Памятные записки. М., 1996. С. 549, 558. i' .

Очевидно, что понятие «дрогнуть и переметнуться» для Сталина и его окружения вовсе не означало прямой переход на сторону врага. В лучае вполне возможных военных трудностей и поражений (что и произошло на самом деле) партийная «номенклатура» вполне могла найти себе новых вождей, а бывшие оппозиционеры отомстить Сталину за долгие годы унижений и преследований. Поэтому профилактическая чистка тыла от всех, кто был способен, по мнению сталинского руководства, ударить в спину, касалась многочисленных слоев населения страны — бывших оппозиционеров, партийных функционеров из старой гвардии, бывших эсеров и меньшевиков, бывших белогвардейцев и дворян, «кулаков», советских граждан, которые могли помогать врагу в силу своей национальной принадлежности (немцы, поляки, корейцы и многие другие) и т. д. и т. д.

Как и другие акции сталинского периода, политика и практика «большого террора» складывалась под определяющим воздействием Сталина. Как абсолютно точно доказывают многочисленные документы, именно Сталин был инициатором всех ключевых решений по чисткам и массовым операциям. Сталин не только отдавал приказы об арестах и расстрелах сотен тысяч людей, но лично с патологической тщательностью контролировал этот процесс — рассылал телеграммы о необходимости проведения новых арестов, угрожал наказаниями за «отсутствие бдительности», подписывал списки номенклатурных работников, подлежащих расстрелу и заключению в лагеря, и в ряде случаев лично определял им меру репрессии и т. д. [752] В настоящее время опубликованы многочисленные документы такого рода. См. например-, электронное издание общества «Мемориал» и Архива Президента РФ «Сталинские расстрельные списки». М., 2002; Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938 / Сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н. С. Плотникова. М., 2004. Подробное исследование роли Сталина в организации террора, построенное на многочисленных архивных документах, см.: Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936–1938 гг. М., 2009. Материалы, сохранившиеся в личном фонде Сталина, а также в фонде Политбюро, показывают, что руководство массовыми операциями по ликвидации «врагов» в 1937–1938 гг. занимало значительную часть времени диктатора. За 20 месяцев (в январе 1937 — августе 1938 г.) Сталин получил только от наркома внутренних дел Ежова около 15 тыс. так называемых спецсообщений с докладами об арестах, проведении различных карательных операций, запросами о санкционировании тех или иных репрессивных акций, с протоколами допросов. Таким образом, от Ежова в день приходило более 20 документов, во многих случаях достаточно обширных [753] Подсчеты сделаны на основании делопроизводственной нумерации спецсообщений Ежова, опубликованных в книге: Лубянка, Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. Первое из опубликованных в книге спецсообщений от 5 января 1937 г. имело номер 55 107, последнее опубликованное спецсообщение за 1937 г. (от 15 декабря) имело номер 62 807. Таким образом с 5 января по 15 декабря 1937 г. Ежов послал Сталину примерно 7.7 тыс. спецсообщений. С 1938 г. Порядок нумерации изменился. Первое из спецсообщений за 1938 г., опубликованное в книге (за 7 января) имеет номер 10 122, последнее (за 2 сентября) 106 426. Первые две цифры — "10", таким образом, были индексом, не отражавшим порядковый номер спецсообщения. В целом, до начала сентября 1938 г., таким образом, Ежов отправил сталину более 6 тыс. спецсообщений. С сентября 1938 г., после назначения Берии заместителем Ежова и постепенного отстранения Ежова от дел, спецсообщения Сталину отправлялись за двумя подписями: Ежова и Берии. Их делопроизводственная нумерация изменилась, так как, судя по всему, документы готовились и регистрировались в секретариате Берии. Я благодарю Н. В. Петрова, который обратил мое внимание на возможности использования этого источника. . Кроме этого, Сталин получал многочисленные сообщения о ходе репрессий от региональных руководителей, членов высшего руководства, командированных на места для организации репрессивных акций, письма от рядовых граждан, касающиеся террора и т. д. Как свидетельствуют архивы, Сталин внимательно изучал все эти бумаги и нередко давал по ним распоряжения и поручения [754] Многочисленные примеры таких документов и активной реакции на них Сталина см. в издании: Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. О посылке Сталину протоколов допросов см: Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936–1938 гг. С. 241, 320. .

Начиная с 1937–1938 гг. Сталин перестал выезжать в отпуск из Москвы, хотя до этого ежегодно проводил на юге несколько месяцев летом и в начале осени. О психическом состоянии Сталина в этот период свидетельствуют многочисленные пометы и резолюции, которые он оставлял на протоколах допросов, а также на различных докладных записках НКВД. По мере прочтения документов он давал указания об аресте тех или иных упоминаемых в них людей и рассылал красноречивые уточняющие распоряжения: «Тов. Ежову. Очень важно. Нужно пройтись по Удмуртской, Марийской, Чувашской, Мордовской республикам, пройтись метлой» [755] Резолюция Сталина на телеграмме начальника УНКВД по Свердловской области от 10 сентября 1937 г. (Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. С. 348–351). ; «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям» [756] Указание Сталина, видимо, Ежову от 13 сентября 1937 г. (Там же. С. 352). ; «Тов. Ежову. Очень хорошо! Копайте и вычищайте и впредь эту польско-шпионскую грязь» [757] Резолюция Сталина на сообщении Ежова о ходе «операции по ликвидации кадров польской разведки» от 14 сентября 1937 г. (Там же. С. 352–359). ; «Не “проверять”, а арестовывать нужно» [758] Указание Сталина по сводке показаний арестованных НКВД от 30 апреля 1938 г. (Там же. С. 527–537) ; «Вальтер (немец). Избить Вальтера» [759] Указание Сталина по спецсообщению о "террористической группе" в резиновой промышленности от 2 сентября 1938 г. (Там же. С. 546–547). и т. д. и т. д. Важным источником для анализа сталинского «взрыва ярости» в 1937–1938 гг. могут служить подлинные записи его выступлений, ставшие доступными в последние годы. Помимо повышенной путаности и косноязычия их характеризует постоянное присутствие идеи заговора и вездесущности врагов. В речи на заседании совета при наркоме обороны 2 июня 1937 г. Сталин заявил: «Каждый член партии, честный беспартийный, гражданин СССР не только имеет право, но обязан о недостатках, которые он замечает, сообщать. Если будет правда хотя бы на 5 %, то и это хлеб» [760] Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. 1–4 июня 1937 г. С. 137. . На приеме передовиков металлургической и угольной промышленности в Кремле 29 октября 1937 г. Сталин огорошил присутствующих таким заявлением: «Я даже не уверен, что все присутствующие, я очень извиняюсь перед вами, здесь за народ. Я не уверен, что и среди вас, я еще раз извиняюсь, есть люди, которые работают при советской власти и там еще застрахованы на западе у какой-либо разведки — японской, немецкой или польской». При публикации официального отчета о встрече эти фразы были вычеркнуты [761] Застольные речи Сталина: Документы и материалы / Сост. В. А. Невежин. М., 2003. С. 132–135. .