Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

В какой мере все эти факты свидетельствовали о том, что Ежов стал самостоятельной политической фигурой? Сегодня мы можем с полной уверенностью утверждать, что деятельность Ежова в годы «большого террора» тщательно контролировал и направлял Сталин. Он правил основные документы, готовившиеся в ведомстве Ежова, регулировал ход следствия и определял сценарии политических процессов. Например, в период следствия по делу Тухачевского и других военачальников, обвиненных в «военном заговоре», Сталин принимал Ежова почти ежедневно [871] Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. С. 291. . Как следует из журнала записей посетителей кабинета Сталина, в 1937–1938 гг. Ежов побывал у вождя почти 290 раз и провел у него в общей сложности более 850 часов. Это был своеобразный рекорд: чаще Ежова в сталинском кабинете появлялся только Молотов [872] См. приложение 2. . Как уже говорилось, Политбюро утверждало все приказы НКВД, касавшиеся проведения массовых репрессивных акций, а также организации отдельных наиболее крупных судебных процессов.

Несмотря на то что большинство директив о терроре оформлялись как решения Политбюро, их истинным автором был, как теперь совершенно точно установлено, Сталин. Многие решения Сталин принимал фактически единолично. За подписью Сталина на места шли директивы ЦК о проведении арестов и организации судов [873] Из документов такого рода в значительной мере состоит издание: Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. . В ряде случаев Сталин рассылал телеграммы с личными указаниями. Например, 27 августа 1937 г. в ответ на сообщение секретаря Западного обкома партии о ходе суда над «вредителями, орудовавшими в сельском хозяйстве Андреевского района», Сталин телеграфировал: «Советую приговорить вредителей Андреевского района к расстрелу, а о расстреле опубликовать в местной печати» [874] Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 401. . Аналогичную телеграмму от своего имени в тот же день Сталин послал в Красноярский обком [875] Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. С. 329. . Единолично Сталин решал вопросы об аресте тех или иных работников и направлении хода следствия по различным делам [876] Большое количество примеров такого рода см.: Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. .

Сам Ежов был способным и инициативным учеником Сталина. Он достаточно успешно справился с подготовкой нескольких открытых процессов, которые, несмотря на отдельные «погрешности», завершились полным признанием подсудимыми — видными деятелями большевистской партии — своей вины. Ежов лично участвовал в допросах и отдавал приказы о применении пыток. От НКВД, который возглавлял Ежов, исходила инициатива в проведении многих репрессивных акций. Желая угодить Сталину, который постоянно требовал активизации борьбы с «врагами» и указывал очередные цели террора, Ежов ориентировал своих подчиненных на перевыполнение планов массовых арестов и расстрелов, установленных Политбюро, изобретал новые «заговоры». Поощрением за старание была интенсивная кампания восхвалений, организованная вокруг НКВД и лично Ежова в 1937–1938 гг. Ежов получил все возможные награды и звания, занимал сразу несколько ключевых партийно-государственных постов (секретарь ЦК, председатель КПК, нарком внутренних дел, кандидат в члены Политбюро с октября 1937 г.). Его именем назывались города, предприятия, колхозы.

Несмотря на это, есть основания полагать, что с самого начала Сталин расчетливо сохранял определенную дистанцию между собой и Ежовым, явно предпочитал возлагать «лавры» за массовое «разоблачение врагов» на НКВД и его руководителя. «Сейчас мне думается, когда я вспоминаю то время, — рассуждал в 1970-е годы по этому поводу известный советский писатель К. Симонов, — что раздувание популярности Ежова, его “ежовых рукавиц”, его железного наркомства, наверное, нисколько не придерживалось, наоборот, скорее, поощрялось Сталиным в предвидении будущего, ибо, конечно, он знал, что когда-то наступит конец тому процессу чистки, которая ему как политику и человеку, беспощадно жестокому, казалась, очевидно, неизбежной; раз так, то для этого последующего периода наготове имелся и вполне естественный первый ответчик» [877] Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1989. С. 78. .

В связи с этим можно обратить внимание на примеры сдержанности Сталина по отношению к Ежову. Более чем скупой, без всяких положительных мотивировок была даже процедура избрания Ежова в Политбюро на пленуме ЦК ВКП(б) 12 октября 1937 г.:

«СТАЛИН […] Второй вопрос. О составе Политбюро. Политбюро предлагает ввести тов. Ежова в кандидаты в члены Политбюро и утвердить его кандидатом в члены Политбюро.

ГОЛОСА. Правильно.

АНДРЕЕВ. Какие предложения будут.

ГОЛОСА. Голосовать.

АНДРЕЕВ. Кто за то, чтобы принять предложение Политбюро — ввести тов. Ежова в кандидаты в члены Политбюро, тех прошу поднять руки. Кто против? Нет. Кто воздержался? Нет. Принято единогласно» [878] Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 159.

Историки неоднократно обращали внимание на то, что Сталин отсутствовал на торжественном заседании в честь 20-летия органов ВЧК-ОГПУ-НКВД в декабре 1937 г., в день, как справедливо отмечает Б. Султанбеков, «наивысшего торжества Ежова, на фигуре которого сконцентрировалось все почтение к органам» [879] Султанбеков Б. Николай Ежов //Татарстан. 1992. № 2. С. 28. Наблюдения по поводу этих событий см. также: Getty J. A. Origins of the Great Purges. P. 185. .

В общем, Ежов вряд ли мог претендовать на роль организатора «большого террора», самостоятельного политического деятеля в сколько-нибудь серьезной мере предопределявшего размах и направление чистки. Ежов был старательным исполнитель воли Сталина, действовал в рамках четких указаний сверху. Не известно ни одного факта, который хоть в какой-то мере свидетельствовал бы, что Ежов вышел из-под сталинского контроля. От дел Ежов был отстранен в тот момент, который счел целесообразным сам Сталин.

Так же, как в свое время «большую чистку», новый поворот «генеральной линии», отказ от массовых репрессий, а следовательно, устранение Ежова и его помощников, Сталин начал готовить загодя, медленно дозируя его и тщательно скрывая свои истинные намерения. 8 апреля 1938 г. Политбюро утвердило назначение Ежова по совместительству наркомом водного транспорта СССР [880] РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.998. Л.21. . Внешне это выглядело как новое почетное задание в духе продолжения большевистской традиции (первый председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский также назначался по совместительству наркомом путей сообщения для наведения порядка в этой важнейшей отрасли народного хозяйства). Однако фактически наделение Ежова дополнительными обязанностями послужило поводом для далекоидущей перетасовки кадров в НКВД. Политбюро санкционировало перемещение в Наркомат водного транспорта большого количества ответственных сотрудников НКВД [881] Там же. Л. 37,40,41. .