Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

«1. В целях подготовки для Политбюро, а в случае особой срочности и для разрешения вопросов секретного характера, в том числе и вопросов внешней политики, создать при Политбюро ЦК ВКП(б) постоянную комиссию в составе тт. Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича Л. и Ежова.

2. В целях успешной подготовки для Политбюро срочных текущих вопросов хозяйственного характера создать при Политбюро ЦК ВКП(б) постоянную комиссию в составе тт. Молотова, Сталина, Чубаря, Микояна и Кагановича Л.» [1106] Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 55. .

Это решение имело принципиальное значение. Фактически речь шла о формальном закреплении реальной практики ограничения прав Политбюро в пользу узкой группы, состоящей из Сталина и его ближайших соратников. Сталин счел необходимым дать подробную мотивировку своего предложения. Под его диктовку Поскребышев записал следующее обращение к членам Политбюро: «Вопросы секретного характера, в том числе вопросы внешней политики должны подготавливаться [для] Политбюро по правилу секретариатом ЦК ВКП(б). Так как секретари ЦК, за исключением гов. Сталина, обычно работают вне Москвы (Жданов) либо в других ведомствах, где они серьезно перегружены работой (Каганович, Ежов), а секретарь ЦК т. Андреев бывает часто по необходимости в разъездах, между тем как количество секретных вопросов все более и более нарастает, секретариат ЦК в целом не в состоянии выполнять вышеуказанные задачи. Кроме того, ясно само собой, что подготовка секретных вопросов внешней политики абсолютно невозможна без участия т. Молотова и Ворошилова, которые не состоят членами секретариата ЦК» [1107] РГАСПИ. Ф.17. Оп.163. Д.1145. Л.63. . Таким образом, Сталин постарался представить дело таким образом, будто речь шла о замене постоянными комиссиями при Политбюро Секретариата ЦК в качестве подготовительной инстанции. На самом деле, предоставленное комиссиям право не только готовить, но и решать («в случае особой срочности») вопросы означало, что они фактически заменяли собой и Секретариат, и Политбюро. При этом формально Ежов, включенный в комиссию даже не входил в Политбюро. Лишь в октябре 1937 г. его утвердили кандидатом в члены Политбюро.

Поскольку особая документация, отражающая работу «пятерок», не велась, реальный порядок их деятельности установить практически невозможно. Некоторые косвенные данные позволяют судить о том, что «пятерки» (по крайней мере, первая из них) действительно работали. Как свидетельствуют журналы посещений кабинета Сталина, в 1937 и большую часть 1938 г. Молотов, Ворошилов, Каганович и Ежов вместе регулярно собирались в кабинете у Сталина [1108] Исторический архив. 1995. № 4. С. 50–73; 1995. № 5–6. С. 5–24. . С начала июля 1937 г. инициирующие тот или иное решение записки руководства Наркомата иностранных дел, посылаемые в Политбюро, адресовались Сталину и в копиях остальным четырем членам «пятерки» [1109] РГАСПИ. Ф.17. Оп.166. Д.575. Л.25; Д.582. Л.16; Д.583. Л.31,33,36 и т. д. К «пятерке» по вопросам НКВД адресовался также Ежов. Так, 22 июня 1937 г. он направил членам комиссии по рассмотрению секретных вопросов документы с просьбой о создании внесудебной «тройки» в Западной Сибири [1110] Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936–1938 гг. С. 263. , что, как уже говорилось, положило началу непосредственной подготовке массовых операций 1937–1938 гг. На шифротелеграмме начальника политотдела Дальневосточной железной дороги от 18 октября 1937 г. сохранилась резолюция Сталина с предложением решения, адресованная «секретной пятерке». На документе расписались члены первой комиссии, образованной в апреле — Сталин, Молотов, Ворошилов, Кагановича и Ежов. Решение по данному вопросу было оформлено как решение Политбюро от 20 октября под грифом «особая папка» [1111] Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938 / Сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н. С. Плотникова. М., 2004. С. 400, 651. Как следует из журнала регистрации посещений кабинета Сталина, 18 и 19 октября никаких встреч в его кабинете не было, а 20 октября была короткая встреча с секретарем ЦК А. А. Андреевым и первым секретарем ЦК компартии Узбекистана У. Ю. Юсуповым [1112] Исторический архив. 1995. № 4. С. 67. . Между тем за 20 октября 1937 г. в протоколе заседаний Политбюро оформлено 45 решений, в том числе 13 с грифом «особая папка» [1113] Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). Повестки дня заседаний. Т. 2. 1930–1939 / Под ред. Г. М. Адибекова, К. М. Андерсона, Л. А. Роговой. М., 2001. С. 916–917. . Скорее всего, «пятерка» собиралась 20 октября в зале заседаний Политбюро в Кремле.

В связи с устранением сначала Чубаря, а затем Ежова состав постоянных комиссий Политбюро менялся. Каких-либо специальных решений на этот счет, однако, принято не было. Лишь по отдельным признакам в оформлении документации Политбюро можно предполагать направление эволюции комиссий. Так, 27 ноября 1938 г., через несколько дней после снятия Ежова с поста наркома внутренних дел, нарком иностранных дел М. М. Литвинов направил очередную инициирующую записку для решения в Политбюро в привычные адреса — Сталину, копии Молотову, Кагановичу, Ворошилову, Ежову. Однако при проведении голосования Ежова (хотя он оставался кандидатом в члены Политбюро и формально членом постоянной комиссии Политбюро) уже не опрашивали. Как следовало из помет заведующего особым сектором А. Н. Поскребышева, опросом по данному решению проголосовали Сталин, Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович [1114] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 594. Л. 1–2. . Появление в этом списке Микояна, как показали последующие события, не было случайностью. 13 декабря очередная записка Литвинова была направлена именно по этим адресам [1115] Там же. Л. 26. . Хотя записка Литвинова от 4 января 1939 г. предназначалась Сталину, Молотову, Ворошилову и Кагановичу, т. е. укороченной «пятерке» [1116] Там же. Л.127–128. . Нельзя исключить, что включение Микояна в «пятерку» происходило постепенно в процессе работы. В 1939 г. Микоян в несколько раз чаще бывал в кабинете Сталина, чем в 1938 г. [1117] См.: приложение 2. , что также свидетельствовало о его включении в руководящую группу Политбюро.

Сохранилось также прямое указание на то, что «пятерка» продолжала свое существование в 1939 г. и включала в себя Микояна. В конце 1939 г. Сталин получил докладную записку начальника Управления государственных резервов при СНК СССР М. В. Данченко, в которой говорилось о большом отпуске из мобилизационных запасов цветных металлов и каучука. Резолюция Сталина гласила: « Членам ПБ (пятерке) предлагаю воспретить выпуск цветных металлов и каучука из госрезервов без согласия Политбюро ПК ВКП(б) Копию решения Политбюро, если оно будет принято, вручить т-щу Данченко и Вознесенскому, поручив последнему контроль за этим делом » [1118] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1242. Л. 69. . Соответствующее решение (полностью в сталинской формулировке) было оформлено как постановление Политбюро от 16 декабря 1939 г. [1119] Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 44. На докладной Данченко под резолюцией Сталина расписались Молотов, Ворошилов, Микоян, Каганович. Запись в журнале регистрации посещений кабинета Сталина зафиксировала, что из членов Политбюро 16 декабря 1939 г. в кабинете Сталина собиралась только эта четверка [1120] Исторический архив. 1995. № 5–6. С. 62–63. . Видимо, во время этой встречи и было принято решение о государственных резервах, а также другие решения, зафиксированные затем как постановления Политбюро. Важно подчеркнуть, что в своей резолюции по документу Данченко Сталин полностью отождествил Политбюро и «пятерку», что, несомненно, отражало реальное положение дел. Молотов, Ворошилов, Каганович и Микоян в 1939 г. намного чаще, чем другие члены советского руководства, посещали кабинет Сталина [1121] См. приложение 2. , где, вероятно, и происходили заседания «пятерки». Именно эти члены Политбюро чаще всего визировали решения Политбюро.