Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

5 июня 1932 г. Политбюро по предложению Сталина утвердило Кагановича заместителем Сталина в Комиссии обороны [211] Там же. Л. 154. . Во время отсутствия Сталина в Москве Каганович руководил работой Политбюро. Во многих случаях он лично формулировал решения Политбюро, регулировал прохождение вопросов, хотя все сколько-нибудь существенные, а часто и незначительные решения старался согласовывать со Сталиным [212] Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. / Сост. О. В. Хлевнюк, Р. У. Дэвис, Л. П. Кошелева, Э. А. Рис, Л. А. Роговая. М., 2001. . Кроме того, на его имя в ЦК в это время посылали документы руководители ведомств и региональных партийных организаций. Сам Сталин свои директивы с юга адресовал обычно так: «Москва. ЦК ВКП(б) для т. Кагановича и других членов Политбюро» [213] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 945. Л. 121. .

Сохранение неформального поста «второго секретаря» (Молотов, затем Каганович), который являлся заместителем Сталина по партии и имел определенную автономность в решении текущих вопросов, также являлось одним из атрибутов системы «коллективного руководства». Определенную степень влияния прй этом не утратили и другие члены Политбюро. Каждый из них в первой половине 1930-х годов продолжал занимать ту позицию в высших эшелонах власти, на которой закрепился в предшествующий период. Своеобразным показателем реального участия различных членов Политбюро в принятии решений могут служить данные о посещении ими кабинета Сталина [214] См. приложение 2. . Несмотря на уход из ЦК в Совнарком, Молотов, судя по этим данным, оставался самым близким к Сталину человеком. В полном соответствии с приведенными выше сведениями о карьере Кагановича выглядит его второе место в этом списке приближенных. Остальные члены Политбюро — руководители крупнейших ведомств, появлялись у Сталина примерно с одинаковой регулярностью. Члены Политбюро, управлявшие региональными парторганизациями — С. М. Киров, В. Я. Чубарь, С. В. Косиор, Г. И. Петровский, занимались своими местными делами и в Москве появлялись лишь эпизодически. Мало интересовал Сталина Я. Э. Рудзутак, часто болевший и постепенно отходивший от дел.

Важной предпосылкой сохранения остатков коллективного руководства являлась ярко выраженная ведомственность советской властной иерархии. Руководя наиболее значительными государственными и хозяйственными структурами, члены Политбюро фактически получали рычаги существенного, если не чисто политического, то политико-административного влияния. В свою очередь, ведомственность и члены Политбюро, являвшиеся ее выразителями, оказывали значительное воздействие на принятие решений, особенно оперативного характера. Этот фактор требует специального рассмотрения.

Система влиятельных с административно-политической точки зрения и мощных в экономическом отношении советских ведомств сложилась, с одной стороны, как результат плановой сверхцентрализации, а с другой — сталинской форсированной индустриализации, усугубившей бюрократизм плановой системы. Практика назначения членов Политбюро в качестве руководителей ведущих ведомств символизировала приоритеты «генеральной линии» и вместе с тем имела очевидный прагматический смысл. Занимая высшие позиции в партийно-государственной иерархии, члены Политбюро, руководившие ведомствами, имели дополнительные рычаги для решения ведомственных вопросов. Фактически такая практика являлась одним из важных механизмов перераспределения ресурсов в пользу приоритетных структур и отраслей. Вместе с тем ее оборотной стороной было разделение членов Политбюро по ведомственному принципу, превращение их в откровенных ведомственных лоббистов, приводившее к регулярным трениям, а нередко к громким конфликтам внутри Политбюро [215] Исследование практики и описание моделей советской системы управления экономикой в 1930-е годы, взаимоотношений Сталина и руководителей экономических ведомств см.: Грегори П. Политическая экономия сталинизма. М., 2008.

Историки, изучавшие деятельность одного из ведущих членов сталинской группы Г. К. Орджоникидзе, отмечали ее ярко выраженный ведомственный характер [216] Fitzpatrick S. Ordzhonikidze's Takeover of Vesenkha: a Case Study in Soviet Bureaucratic Politics // Soviet Studies. Vol. 37. № 2 (April 1985): Хлевнюк О. В. Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро в 30-е годы. М., 1993 (английская версия: Oleg V. Khlevniuk. In Stalin's Shadow. The Career of «Sergo» Ordzhonikidze. New York, London, 1995). . Переведенный на очередной пост, он существенно менял свои позиции, подчиняясь новым ведомственным интересам. Если в качестве председателя ЦКК Орджоникидзе отстаивал политику сверхвысоких темпов индустриализации и борьбу с «вредителями» в промышленности, то, став руководителем ВСНХ, выступал за более сбалансированные и умеренные темпы развития индустрии и активно отстаивал права специалистов и единоначалие руководителей предприятий.

Аналогичные ведомственные позиции занимали в начале 1930-х годов и другие члены Политбюро. Молотов по отношению к Совнаркому, Куйбышев — Госплану, Микоян — Наркомату снабжения, Ворошилов — военному ведомству, Андреев — Наркомату путей сообщения, Косиор и Киров — по отношению к Украине и Лениград-ской области. В архивах отложилось множество документов, отражающих межведомственные столкновения, в которых активно участвовали возглавлявшие ведомства члены Политбюро. Ожесточенные и длительные споры шли по поводу распределения кадров, оборудования, капитальных вложений. Особой остроты такие конфликты достигали в период составления и утверждения квартальных, годовых, пятилетних планов. В первой половине 1930-х годов каждый член Политбюро считал неприкосновенным свое собственное право карать или миловать своих подчиненных и крайне болезненно реагировал на попытки вторжения в его ведомство всякого рода посторонних контролеров и инспекторов. Члены Политбюро с трудом, как личное оскорбление воспринимали критику в адрес своего ведомства и почти всегда отвечали на нее контратаками и демаршами.

Политическое обоснование таких контратак можно обнаружить, например, в решении Политбюро от 5 апреля 1931 г. по поводу газеты «Экономическая жизнь». Газета позволила себе критику в адрес двух ведомств, возглавлявшихся членами Политбюро — Наркомата снабжения и Госплана. По требованию Микояна и Куйбышева Политбюро приняло решение: «Объявить выговор редакции “Экономической жизни” за то, что правильную и нужную критику работы наркоматов она превратила в клевету на советские органы в статьях о Наркомсна-бе и Госплане, помещенных в номере газеты от 24 марта с.г.». Словно в наказание Политбюро решило, кроме того, сократить формат газеты [217] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 818. Л. 1. 102 . Эта формула — «превращение критики в клевету на советскую власть» — успешно использовалась руководителями советских ведомств как в 1930-е годы, так и в последующие десятилетия.