Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Выступления Орджоникидзе и других хозяйственников на совещании отражали интересы работников промышленности, прежде всего их стремление к относительной хозяйственной самостоятельности и защищенности от произвола партийных и карательных органов. В 1931–1932 гг. эти претензии находили определенное понимание у политического руководства страны. Кардинальные решения Политбюро от 10 июля 1931 г., закрепившие изменение политики по отношению к специалистам и руководителям предприятий, были результатом общей позиции Политбюро, и прежде всего инициативы Сталина. Как видно из подлинных протоколов заседаний Политбюро, решение Политбюро по вопросам ОГПУ от 10 июля 1931 г., ограничивающее возможности арестов специалистов народного хозяйства, было написано собственноручно Сталиным [268] Там же. Ф. 17. Оп. 163. Д. 895. Л. 68–69. .

«Мини-реформы» 1931 г. в промышленности отражали сталинское понимание сути кризиса и путей выхода из него. Сталинский прагматизм всегда имел характер «кризисного прагматизма» — ограниченной, запаздывающей и непоследовательной реакции на обострение кризисных явлений до крайних пределов. Как приложение к террору и насилию, которые оставались приоритетами большевистской политики, Сталину всегда были понятнее и ближе разного рода организационно-политические и кадровые мероприятия, имевшие характер корректировок, но не сколько-нибудь серьезных реформ. Несмотря на некоторые колебания и частичные изменения индустриальных планов, курс на форсированную индустриализацию и наращивание капитальных вложений в тяжелую промышленность не претерпел изменений. Хроническое невыполнение планов промышленного производства в значительных масштабах и очевидное обострение проблем низкой производительности труда, фондоотдачи, распыления ресурсов в условиях скачкообразного наращивания капитальных вложений фактически игнорировались. На 1932 г. вновь были приняты нереалистические планы 36 %-ного прироста промышленной продукции и 40 %-ного прироста капитальных вложений [269] Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy. P. 127–128. . Только в конце июля 1932 г. под напором финансового кризиса Политбюро в срочном порядке предприняло сокращение капиталовложений. Большая часть сокращения пришлась на тяжелую промышленность. Это решение было принято по инициативе председателя Госплана Куйбышева и поддержавшего его председателя СНК Молотова при горячих возражениях руководителей ведомств, прежде всего наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе [270] См. подробнее: Дэвис P. У., Хлевнюк О. В. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики // Отечественная история. 1994. № 3. С. 92–109. . Заметное сокращение капиталовложений было важным шагом в верном направлении, вслед за которым последовала серия более решительных мер, означавших отказ от политики скачков. Однако, как обычно, этот шаг был предпринят с большим опозданием и, соответственно, после ненужных дополнительных потерь.

Продолжение курса на форсированную индустриализацию в формате большого скачка было основой нарастания кризиса в других отраслях экономики и в социальной сфере. Поскольку высокие темпы строительства новых предприятий были рассчитаны на массовый импорт промышленного оборудования, технологий и материалов, постольку до опасных пределов нарастал дефицит внешнеторгового баланса. Своего высшего уровня внешняя задолженность достигла в августе 1931 г. — 1233 млн руб. [271] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 155. Л. 73. Это была огромная сумма (достаточно сказать, что экспорт в 1931 г., по официальным данным, составлял 811 млн руб. [272] Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy. P.534. ). Напряженность долга усугубляла краткосрочность большинства кредитов, а также мировой кризис, вызывавший, с одной стороны, падение цен на советский экспорт, а с другой — трудности в получении новых кредитов или отсрочки старых. Столь тяжелое положение было следствием массовых и нередко нерациональных закупок, которые производились в условиях скачкообразной индустриализации. Осознав угрозу этой политики, Сталин с конца 1931 г. начал борьбу с аппетитами ведомств, требовавших новых закупок по импорту. Как уже говорилось, в сентябре 1931 г. это вызвало острый конфликт между Сталиным и Орджоникидзе, который лоббировал дополнительные поставки металла. Более внимательно присматриваясь к проблеме безграничного импорта, Сталин обнаружил факты варварского расточительства. Прочитав 9 сентября 1931 г. заметку в «Известиях» о ненужности импортного металла, завезенного на строительство Челябинского тракторного завода, он обозвал хозяйственников «преступниками и сволочами», потребовал рассмотреть этот факт на заседании Политбюро и наказать виновных [273] Сталин и Каганович. Переписка. С. 101, 113,115. .

Трудно сказать, в какой мере Сталин действительно начал осознавать порочность собственной политики индустриального скачка. Однако кризис не оставлял места для дальнейших колебаний. Еще раньше, чем началось заметное сокращение капитальных вложений в промышленность, было предпринято существенное сокращение импорта — почти на треть за первое полугодие 1932 г. [274] Davies R. W. Crisis and Progress in the Soviet Economy. P. 161. Продолжавшееся и далее сокращение импорта позволило избежать банкротства на международных рынках, однако было предпринято слишком поздно, чтобы предотвратить нарастание кризиса внутри страны.

Не отказываясь от форсированной индустриализации и большого экспорта сельхозпродуктов, сталинское руководство не могло отказаться и от наращивания реквизиций в деревне. Хлебозаготовки из урожая 1931 г. по своей жестокости превзошли аналогичные кампании предыдущих лет. В деревне было изъято до 40 % всего наличного хлеба в отличие от 30 %-ного изъятия в предыдущем году. Учитывая, что урожай 1931 г. был плохим, в деревне осталось хлеба намного меньше: около 40 млн тонн по сравнению с 50 млн тонн в 1930 г. [275] Davies R. W., Wheatcroft S. G. The Years of Hunger. P. 448. В результате в основных зерновых районах (прежде всего на Украине), подвергшихся особенно значительному опустошению, начался голод.

Уже в начале 1932 г., в период подготовки к весенним работам, было ясно, что эта политика продразверстки требует немедленных изменений. Настроения ограбленных, голодавших или ожидавших голода крестьян были тяжелыми, они отказывались работать в колхозах. Хотя мы все еще не располагаем полным комплексом документов об информации и предложениях, поступавших по этому вопросу в Москву, отдельные факты свидетельствуют о том, что идеи нового нэпа все чаще возникали в головах советских функционеров. Так, в январе 1932 г. Я. Э. Рудзутак в записке Сталину предлагал доводить хлебозаготовительные планы в начале хозяйственного года, «чтобы колхоз имел возможность планировать продажу на рынке части продукции после выполнения государственного задания» [276] Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994. С. 191. . Это было разумное предложение, в конце концов принятое год спустя, после того как голод унес много миллионов жизней. Однако в 1932 г. оно было проигнорировано. Безразличной была реакция Москвы на инициативу украинского секретаря С. В. Косиора от 15 марта 1932 г.: «Объявить от имени союзных организаций о порядке хлебозаготовок из будущего урожая, исходя из того, что чем большего урожая добьется колхоз и колхозник, тем больший фонд должен быть выделен и распределен на личное потребление» [277] Там же. Телеграмму Косиоранаимя Сталина от 15 марта 1932 г. и решение Политбюро по телеграмме см.: Голод в СССР. 1930–1934 / Сост. О. А. Антипова и др. М., 2009. С. 120–122. Сталин, конечно, понимал, что предложения Рудзутака, Косиора (и, возможно, другие подобные инициативы, которые обнаружатся по мере изучения архивов) были попыткой заставить центр следовать определенным правилам игры и стимулировать крестьян, по крайней мере, предсказуемостью государственных требований. Однако Сталин предпочитал не слышать такие предложения, что еще раз свидетельствовало о том, что он пока не намеревался менять принятый курс, оставляя за государством право брать в деревне столько хлеба, сколько понадобится для осуществления необоснованных индустриальных проектов.