Александр Стрыгин - Расплата

- Товарищи! - Голос Панова стал жестким и злым. - Войну нам навязала Антанта. Капиталисты Америки, Франции, Англии испугались, что советская власть крепнет. Так неужели мы, русские люди, сдадимся на милость Антанты? Не будет этого! Неужели мы станем на колени перед свергнутыми классами? Нет, не станем! Смерть буржуям!

- Буржуи соль нам давали, а ты привез сольцы? - ехидно пропищал голосок со стороны.

- Вот прогоним беляков от Каспия - соли сколько хочешь будет у нас, товарищи! Так что все подобные выкрики на руку нашим врагам. Крестьяне должны держаться пролетарской власти, а не цепляться за сплетни мироедов. Товарищ Ревякин, зачитай список комитета бедноты.

Василий подошел к столу. Перечислив всех членов комитета, сделал небольшую паузу, окинул толпу строгим взглядом:

- Кто комитету не будет подчиняться - перед революционным законом ответит!

Забавников почувствовал, что эта угроза как-то придавила мужиков: нахмурились и без того хмурые брови, опустились недоверчивые, колючие глаза. Он натужно кашлянул, как бы предупреждая Василия, что теперь будет говорить он.

- Товарищи! Декрет о комитетах бедноты подписан Владимиром Ильичем Лениным. Сейчас товарищ Панов, начальник нашего отряда, расскажет вам про товарища Ленина.

Панов понял ход мыслей Забавникова: надо разрядить напряжение. Упоминание имени Ленина оживило толпу.

- А он его самолично видел али как? - спросил Юшка, протискиваясь в передние ряды.

- Да, товарищи, - с радостной улыбкой заговорил Панов, - я видел товарища Ленина и даже говорил с ним.

По толпе легко порхнул вздох удивления, люди заработали локтями, пробираясь ближе к столу.

Ораторы оказались окруженными плотным кольцом.

- Тады, милый человек, - попросил Юшка, - давай выкладывай все по порядку: какой он, что говорил, что наказывал?

- Ну, раз по порядку, так по порядку, - улыбнулся Панов. - Слушайте. Нас, питерских большевиков, направили с заводов на Тамбовщину для укрепления советской власти. Дали нам паек на дорогу, да что тот паек? Кое-кто детишкам оставил его дома. Один из нас не выдержал - гимнастерку на толчке у станции променял на хлеб. Узнали мы, спрашиваем: на что обменял свою большевистскую твердость? На кусок хлеба? Может ли такой человек думать о тысячах голодающих? Исключили мы его из своей дружины и в Питер вернули с позором.

- Ты про Ленина, про Ленина сказывай, - с нетерпением вставил Юшка.

- Доехали до Москвы, нас прямо к Ленину на беседу.

- Высокий он собой-то? - крикнул кто-то из задних рядов.

- Ростом он невысокий, товарищи, но великого ума человек. Одним словом, вождь мирового пролетариата и душевный человек. Глянул на меня пуговицы, говорит, у тебя на шинели блестящие, крестьяне могут тебя за жандарма принять, срежь их. А я, надо вам сказать, в реальном учился раньше, шинель-то со мной и на завод пошла.

- Так про шинель и сказал Ильич-то? - удивился Юшка.

- Так и сказал. Спросил нас, кто бывал в деревне. Крестьян, говорит, не лезьте учить, как пахать, как сеять, они сами знают, а грамоте их учить надо обязательно.

- Вот это верно!

- Велел сказать вам, что в России сейчас многие города и целые губернии голодают. Верю, говорит, что крестьяне поймут нужды пролетариата, сдадут излишки хлеба, спасут революцию. И еще товарищ Ленин велел из собранного хлеба выделить часть местным беднейшим крестьянам и бывшим батракам.

- Вот, едрена копоть, даже про меня не забыл! - восхищенно крикнул Юшка.

- На прощанье каждому из нас руку пожал...

- А как же пуговицы-то? - спросил кто-то из задних рядов.

- Срезал я пуговицы с шинели в тот же день, - весело ответил Панов.

Этот веселый тон передался толпе, люди закашляли, зашевелились.

- А теперь, товарищи, разрешите зачитать вам обращение губернского продовольственного комитета.

Панов вынул из кармана печатную листовку, разгладил ее на столе и начал читать:

- "Крестьяне! Сытый голодного не разумеет, - говорит русская пословица, - но вы - крестьяне, вы, как никто другой, знаете, что такое голод! Русский пахарь, гнувший веками спину над тощей нивой, привыкший недоедать целыми веками, русский крестьянин знает, что такое голодная жизнь, и знает, как "хорошо" живется голодному человеку!

Крестьяне! Страна охвачена волной анархии, голод костлявой рукой охватил целый ряд губерний. России грозит не столько внешний враг, сколько внутренний враг - царь-голод!"

Он остановился, чтобы передохнуть, и, словно в ответ ему, в первых рядах послышался дружный тяжелый вздох.

- "Царь-голод воцарился над страной. В целом ряде мест на человека выдается по два-три фунта хлеба в месяц.

Так дальше жить нельзя!

Губернский продовольственный комитет вынужден организовать отряды, чтобы отбирать хлеб у кулаков и зажиточных крестьян. Хлеб признан государственным достоянием, и вы, крестьяне, должны помочь нам получить этот хлеб, вы должны заставить отдавать государству то, что ему принадлежит по праву, вы отдавали на алтарь отечества все, что у вас было, вы отдавали ваших детей, и вы же, знающие весь ужас голода, должны отдать свои излишки голодающим братьям...

Губернский продовольственный комитет знает, что крестьяне нуждаются во многих предметах первой необходимости, и он решил идти навстречу законным требованиям крестьян и принимает все меры к тому, чтобы получить побольше мануфактуры и железа для того, чтобы передать это тем крестьянам, которые дадут хлеб.

Крестьяне, вы знаете, что такое голод!

Дайте голодным хлеба!

Тамбовский губернский

продовольственный комитет".

Не успел еще Панов спрятать листовку в карман, как из толпы вышел Потап Свирин.

- Гражданы крестьяне! - крикнул он хриплым голосом. - Правду зачитал нам начальник! Сущую правду. Знаем мы, что такое голод, и не оставим в беде своих! Вы меня в Совет выбрали, и я от нашего опчества скажу: по пять фунтов со двора мы могем собрать. Правильно говорю?

- Правильно! Верно! - раздались голоса.

- Ты, гражданин Свирин, погоди голосовать-то! - крикнул в ответ Василий. - От общества будет говорить комитет бедноты. - И, уже обращаясь ко всем, продолжал: - Товарищи! Продотряд пришел к нам не милостыню собирать, а взять излишки хлеба у тех, у кого они есть.

- У кого они сейчас, излишки-то? - послышался пискливый голосок из толпы.

- Комитет бедноты поможет отряду искать излишки. Норма установлена на каждого едока до нового урожая. Сверх этой нормы - все надо сдать.

- А грабиловки не будет? - пробасил кто-то, прячась за спинами бедняков, и этот голос сразу возбудил толпу. Гул все нарастал, трудно было разобрать последние слова Василия.

- А ну! Тихо там! - грозно крикнул Андрей Филатов. - Хватит тараторить! Решать толком надо! Мы, комитетчики, предлагаем такую резолюцию. - Он вынул голубоватый листок из кармана и прочел: - "Мы, жители села Кривуши, сознавая всю тяжесть настоящего тяжелого момента, когда со всех сторон враги трудового народа ополчаются на нашу Октябрьскую революцию, когда эти гидры и толстосумы еще мечтают ездить на плечах трудового крестьянства и городских рабочих, мы заявляем: смерть всем буржуям, Коммуне слава! Долой всемирных разбойников! Да здравствуют труженики всего мира! Не дадим голоду задушить революцию, клянемся схватить костлявую руку голода и отвести ее от нашей революции, обязуемся сдать все излишки хлеба, а у кого их нет - оторвать от своего рта по десять фунтов с едока. Московские и питерские рабочие отвоевали власть у царя и помещиков, дали нам, крестьянам, землю, а мы дадим им хлеб, спасем их от голодной смерти. До нового урожая остались считанные дни. Доживем, товарищи! Дадим хлеб голодающим!"