Александр Стрыгин - Расплата

Панька распахнул дверь и остановился посреди комнаты с глупой улыбкой безграничного счастья. Не знал, что делать, что говорить.

Соня, взяв под руку Парашку, утирая слезы, пошла на кухню. Тяжело опустившись на лавку у кухонного стола, молча протянула кружку.

Парашка так же молча вылила остатки из бутылки, дала ломтик хлеба и Села против Сони, не поднимая заплаканных глаз, чтобы не видеть, как та пьет самогонку.

Через несколько минут на кухню пришел счастливый молодой отец.

- А я Василия Захарча видел! - еще с порога сообщил он, не обращаясь ни к кому.

- Жив? - невольно вырвался у Сони уже давно мучивший ее вопрос.

- Раненый лежит в Рассказовской больнице. В плечо пулей. Скоро поправится.

Соне стыдно стало перед Панькой за свою несдержанность - выдала себя брату соперницы! Она не могла теперь оторвать глаз от пола и тяжело думала над тем, как скорее уйти отсюда, чтобы бежать в Рассказово, - хоть одним глазком посмотреть на Василия, а потом можно и помирать...

- А я вестовым при штабе служу! - хвалился Панька. - На лихом рысаке разъезжаю! Вон он стоит! Меня на два часа домой отпустили.

Соня невольно взглянула в окно и подумала: "Дал бы ты мне, Панька, своего коня слетать к Васе, всю жизнь бы за тебя бога молила..."

- Ну, я пойду, - сказала она, чувствуя, что начинает хмелеть.

- Да куда ты спешишь, Сонюшка, - кинулась уговаривать ее Парашка.

- Спасибо за все. Меня отец ждет на станции, - соврала Соня.

- Ну, бог с тобой, иди, коли надо.

- Накажи нашим в Кривушу, - попросил Панька, - чтобы мамаша Аграфена приехала к Клане. Да скажи, что живы все.

- Все скажу, Паша, до свидания. - Соня поклонилась и нетвердо перешагнула порог. Парашка пошла проводить.

- Что с ней, Параша? - спросил Панька, когда хозяйка вернулась.

Парашка притворно пожала плечами.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Кочергин торопливо подошел к дому Вольского, постучал в окно.

- Ну, что? Справку дал? - спросил Вольский, открыв ему дверь.

- Дал, а что мне бумага. Отряд мой силой разоружили. - Кочергин, не ожидая приглашения, сел и опустил голову.

- Ты еще не знаешь, что тебе даст эта бумага!

Кочергин недоуменно уставился на учителя.

- Ну-ка, дай прочту.

Кочергин подал Вольскому справку.

- Ну вот и хорошо, - прочитав, удовлетворенно хлопнул рукой по бумаге Вольский. - Теперь садись ближе к столу, будем писать жалобу в Реввоенсовет республики Троцкому... Это, братец, тоже нелегко. Надо так сделать, чтобы умно было написано и одновременно малограмотно, чтобы была вера, что ты сам составил.

Вольский склонился над бумагой.

"...После позорного бегства Укрепрайона с многочисленным гарнизоном 23 августа они вновь возвратились в Тамбов и не пожелали признать избранный рабочими единогласно ревком, разогнали его путем бандитства и обезоружили весь отряд, а меня старались арестовать, члена ревкома тов. Равченко умышленно намеревались убить, но только ранили...

Я второй раз восстановил власть в городе Тамбов...

Я, сын революции, защитник советской власти, требую полной чистки и сдачи под строгий революционный суд всех руководителей жизни Тамбовской губернии с Советом Украйона во имя невинной пролитой крови населения г. Тамбова от мамонтовских банд, во имя процветания советской власти...

Мои действия подтвердит и все изложенное в сем докладе все население города Тамбова и истинные коммунисты Тамбовской организации, при сем докладе прилагаю документальные доказательства.

Командир 29-го стрелкового батальона Московского сектора войск внутренней охраны - Кочергин".

- Они у нас попрыгают! - зловеще улыбнулся Вольский. - Троцкий это дело так не оставит. Позором их обложим: пусть оправдываются! Я митинг у вагонников соберу, натравлю еще кое-кого написать Троцкому... По городу слухи пустим. Поезжай сегодня же в Кирсанов. Троцкий там. Сам лично передай пакет в его штаб.

- А почему ты знаешь, что Троцкий в Кирсанове? - вдруг насторожился Кочергин.

Вольский хладнокровно встретился с горящим взглядом Кочергина и спокойно ответил:

- Случайно услышал разговор Чичканова с губвоенкомом.

Кочергин поверил.

Если бы он знал, этот отчаянный, честолюбивый человек, что час назад от Вольского вышел член ЦК партии эсеров, давший точные указания, как распорядиться его, Кочергина, судьбой!..

2

Сидор выехал из Сампура во главе продотряда. Предстояло учесть хлеб нового урожая в Верхоценье, заставить мужиков как можно скорее молотить и вывозить зерно на станцию.

"Уж постараюсь, порадею", - злобно обещал Сидор.

С ним было двадцать пять человек рабочих, приехавших из Москвы, которые выбрали своего комиссара, но сделали они это для очищения совести, а в делах целиком положились на опытного продагента Преснякова.

"Я вам покажу, как надо выгребать хлеб", - усмехнулся мысленно Сидор...

Верхоценские мужики встретили отряд настороженно, злобно.

- Что, за хлебцем опять? - спрашивали старики.

- За ним, старина, за хлебом, - отвечал Сидор, улыбаясь.

- А вы его сеяли-молотили?

- Молотить будете вы, а хлеб возить на станцию будем мы на ваших же опять подводах.

- Тебя как, служивый, кличут-то?

- Пресняков моя фамилия.

- Это как же так, гражданин Пресняков? Когда же эта грабиловка кончится?

- Я те, старый хрыч, дам грабиловка! - обещал Сидор, махая кнутом.

Два дня Сидор ходил по селу, выискивая, на ком бы отыграться. Наконец случай представился. У середняка Прони Лядова продотрядчики обнаружили спрятанную намолоченную рожь.

Сидор пришел к Проне один.

- Так ты что же, кулацкая морда, хлеб от советской власти прячешь? грозно сказал он, переступив порог.

- А на что она нам такая власть, коли грабит всех подряд?

- Ах, тебе власть не нравится? - Сидор выхватил наган. - А ну иди во двор, показывай, где еще хлеб!

Проня оружия испугался, встал на колени. Жена его заголосила, прижав к себе малютку девочку.

- Нет больше нигде, товарищ Пресняков, ей-богу же, нет! - крестился Проня.

- А ну идем!

Проня встал, пошел во двор...

- Становись к стенке, сволочь! - крикнул Сидор как можно страшнее.

Проня Лядов затрясся, снова упал на колени.

- Мы из вас, мужиков сиволапых, повытрясем дурь-то! - кричал Сидор, брызжа слюной.

Наиздевавшись досыта, Сидор спрятал в карман револьвер и погрозил Проне пальцем:

- Попробуй у меня еще, спрячь хлебец! Узнаешь советскую власть! - И ушел.

В этот же день при мужиках Сидор снял половину разверстки с брата председателя волисполкома.

- Советская власть своих людей не обижает, - с улыбкой сказал он.

- А мы чьи же? Чужие? - сурово набычась, спросили мужики.

- Вы сельские буржуи! - пренебрежительно ответил Сидор и повернулся к ним спиной.

Вечером на краю деревни мужики поймали ненавистного Преснякова, накрыли рогожей и измолотили до потери сознания.