Ричард Хоптон - Дуэль. Всемирная история

В июле 1935 г. в сенате вышла ссора между министром финансов доктором Пинедо и сенатором де ла Торре. В ходе поднявшейся в здании представительного органа суматохи министр сельского хозяйства — вмешавшийся, чтобы предотвратить назревавший обмен ударами между сторонами, — получил ранения от огня какого-то экзальтированного наблюдателя, принявшегося палить по сцепившимся политикам. Одному сенатору не повезло особенно — он расстался с жизнью. Что же до самой дуэли, то в ней не пострадал ни доктор Пинедо, ни сенатор де ла Торре {756} .

В других местах Европы страсти, как тлеющие головешки на ветру, иногда вдруг раскалялись докрасна, воплощаясь в дуэли. То тут, то там кто-нибудь из испанских и португальских политиков вдруг сталкивался с себе подобными в поединке, в то время как в Восточной Европе фигура такого масштаба, как маршал Пилсудский, сочла себя обязанной — вскоре после оставления поста в 1922 г. — защищать доброе имя польского кабинета на дуэли с генералом Щептыцким. На заре тридцатых отрывочные сведения о дуэлях долетали из Румынии. Подобно тому, как у соседей, в Венгрии, плавное течение политических процессов там тоже иной раз вздрагивало и колебалось от звона стали клинков или звуков пистолетных выстрелов.

В июле 1935 г. Клемент Эттли — скупой на слова, обстоятельный и немыслимый без своей трубки мистер Эттли — получил вызов на дуэль от капитана Фанелли — итальянского фашиста и в прошлом редактора газеты. Он счел себя оскорбленным каким-то из якобы унижающих достоинство Италии высказываний, сделанных Эттли в Палате общин в ходе дебатов по вопросу абиссинского кризиса. «Таймс» сообщила, что Эттли, являвшийся в то время заместителем вожака лейбористской партии, «отклонил вызов на дуэль, каковое явление считает варварским и устаревшим способом устранения разногласий. Он сделал особый упор и подчеркнул факт наличия никем не отменяемой свободы слова в Англии» {757} .

Но мы с вами — как и неоднократно в истории дуэли — вернемся во Францию, чтобы проследить за тем, как последний реликт рыцарственности выйдет на сцену, сплошь уставленную и увешанную декорациями современного мира. В 1926 г. произошла дуэль на мечах между месье Сержем Андре и месье Бернаром Денисаном — журналистом. Сам факт, что Андре служил председателем совета директоров нефтяной компании, придает встрече этакий легкий флер современности, еще более усугубляемый тем обстоятельством, что дрались господа на парижском велодроме. Бой остановили, когда Андре был ранен в руку.

В 1934 г. поссорились Андре Эсси, член Палаты депутатов, и журналист Жозеф Бенекс, причиной, как и бесчисленное множество раз до того, выступала статья, принадлежавшая перу Бенекса. Примирить враждующие стороны секундантам оказалось не под силу, пришлось договариваться об условиях дуэли. Стороны встретились в Парк-де-Пренс на окраине Буа-де-Булонь, где решили сделать по четыре выстрела каждый с расстояния в 25 шагов. Инновация состояла в том, что дуэлянты, обмениваясь огнем произвольно, должны были в то же время отстреляться за 90 секунд, которые отмерялись метрономом. Ни один не пострадал. В рассказе об эпизоде говорится, что дуэль проводилась «в соответствии с самыми честными традициями и правилами, принятыми на таких встречах, единственное отступление от общепринятого состояло в том, что происходящее снимали на пленку» {758} .

В следующем году столкнулись между собой продюсер-постановщик произведений драматического жанра и критик — дошли до стадии вызова и назначения секундантов. Как в применении к политикам и журналистам, подобная спарка тоже представлялась обычным делом: и не раз, и не два, и даже не десять того рода ситуация проигрывалась на протяжении прошлого — девятнадцатого — века. Единственное, что делало конфликт особенным — современным, — это то важное обстоятельство, что продюсер был кинопродюсером, а критик — кинокритиком, и вся заваруха вышла, конечно же, из-за фильма, а не из-за спектакля, как бывало прежде {759} . Идея дуэли не изжила себя и в эпоху большого экрана, причем не только на нем, но и около, или, точнее, вокруг него.

В 1934 г. «Таймс» повествовала о дуэли в Каркассоне между политиком и журналистом. Каждый сделал по выстрелу, после чего дело уладилось. Газета не без желчи замечала:

В конце-то концов изначально утверждалось, что встреча проходила в соответствии с принятыми традициями и согласно обычным правилам — каковое заявление нашло полное подтверждение тем фактом, что ни один из главных участников не получил ни царапины. Нельзя сказать, однако, чтобы церемония в полном смысле соответствовала традиции, коль скоро не присутствовал ни один кинооператор, фотограф из прессы, равно как отсутствовали и репортеры — никто не фиксировал происходящее для потомков {760} .

Если автор заметки из «Таймс» видел в каркассонских дуэлянтах нарушителей современного этикета, его душу наверняка погрели бы обстоятельства дуэли, в которой встретились в 1938 г. драматург Анри Бернстейн и Эдуар Бурде — глава театра «Комеди Франсэз». Сама ссора и последовавший за ней поединок чести — все происходило в сиянии прожекторов полного и бесповоротного паблисити, избежать чего главные участники и не пытались. В конечном итоге поединок чести опустился до уровня масс медиа-шоу, подобавшего визиту принцев крови или звезды кинематографа, но не встрече уважающих себя дуэлянтов. До войны Бернстейн славился как отменный дуэлянт. Он записал себе на счет восемь боев — и три из них всего за одну неделю, — ранив оппонентов в четырех случаях и получив ранения в двух. Бурде, будучи представителем младшего поколения, прежде, как считалось, на дуэли не дрался. Спор возник из-за планов «Комеди Франсэз» поставить пьесу Бернстейна « Юдифь ». В ходе обмена письмами стороны наносили друг другу намеренные и хорошо продуманные оскорбления до тех пор, пока не пришла пора перейти к отправке вызовов. Оба выбрали именитых секундантов из мира литературы, хотя Бернстейн счел дальновидным рекрутировать Рене Прежлона — широко известного шпажиста {761} . Оба господина встретились в саду частного дома в Нёйи в обеденное время 20 мая 1938 г. Дальше историю расскажет «Таймс»:

На протяжении двух суток напролет журналисты держали в осаде дома двух главных участников, их секундантов и даже докторов. Все эти отряды сторожевых псов на машинах вели рекомых персон к дому на Рю-Перонне. Один шлейф стелился за докторами, которые не выдержали первыми и выдали место, выбранное для дуэли, но самая крупная стая моторных экипажей — всего 50 машин — наступала на пятки месье Бернстейну через весь Париж да на полных газах. Дорожная полиция Нёйи предпринимала судорожные попытки как-то развести пробки в окрестностях Рю-Перонне.