Евгений Коршунов - «Псы войны»... Кому они служат? (Досье, которое рано сдавать в архив)

Этот расист не случайно вспомнил о Вьетнаме. Я не читал в западной прессе ни одного материала, в котором бы не проводились параллели между событиями во Вьетнаме и Родезии. И это понятно. И вьетнамский народ, и народ Зимбабве поднялись на защиту своей свободы и независимости. И во Вьетнаме, и в Родезии национально-освободительным движениям противостояли и противостоят империалистические силы — во Вьетнаме это было в форме прямой агрессии, в Родезии — в форме замаскированной.

Кстати, те же западные буржуазные газеты и журналы, материалы из которых я уже приводил в качестве примеров, абсолютно в такой же форме, как позже из Родезии, давали репортажи из Вьетнама. Они описывали те же «погони» и «облавы» на патриотов, которых так же, как и сегодня в Родезии, именовали «террористами» или «террами». Они писали о тех же «полковниках в майках» и «следопытах», этаких бравых парнях и ярых антикоммунистах — защитниках «западной демократии». Так же снисходительно-покровительственно они сообщали о тех вьетнамцах, которые предали свой народ и стали на сторону его лютого врага, как сейчас пишут о чернокожих, состоящих на службе у расистов Яна Смита.

Но, несмотря на отчаянные попытки буржуазной пропаганды романтизировать грязное дело, творимое «псами войны» в Родезии, концы, как говорится, вылезают наружу.

Так, выходящий в Лондоне журнал «Африка» поведал, например, миру историю некоего лейтенанта О'Нила, занимавшегося вербовкой наемников для Яна Смита в Париже. Беседу с ним опубликовал и итальянский журнал «Джорни» — за несколько месяцев до того, как О'Нил стал вербовщиком: с корреспондентом «Джорни» он беседовал еще будучи наемником. «Джорни» назвал О'Нила «паладином Запада», и этот тип постарался предстать перед читателями именно в облике «благородного рыцаря-крестоносца». \94\

Отвечая на вопрос корреспондента «Джорни» о причинах, заставивших его стать наемником, О'Нил откровенно позерствовал:

— В Родезии я нашел то, что искал: атмосфера «дикого Запада», никаких забастовок, хиппи, наркотиков, конфликтов между поколениями, порнографии, преступности, стиля «унисекс»… Конечно, за это приходится дорого платить: здесь много работы, часто приходится стрелять, кругом опасности. Но меня это не пугает… среди нас нет места слюнтяям. В Родезии мы все на фронте — мужчины и женщины, старики и молодежь…

Впервые я попал в обстановку, которая почти полностью отвечает моим требованиям. И я никому не позволю выбросить меня отсюда. С военной точки зрения негры ничего не стоят. ( Так же говорили и американские «паладины» во Вьетнаме! — Е. К. ) Своими победами они обязаны исключительно этим болтунам из ООН.

— Как француза… вас не оскорбляет апартеид? — был задан ему следующий вопрос.

— Апартеид? — искренне удивился О'Нил. — Да вы шутите… Впервые в жизни я нашел систему, в которой иерархия стала необходимым условием повседневной жизни. Я — не расист, хотя и горжусь своей расой. Сейчас везде говорят о развивающихся странах. Все это дерьмо. Я утверждаю, что негры просто-напросто недоразвиты, и вовсе не нужно сидеть в стране 20 лет, чтобы убедиться в этом…

Война, которую мы ведем в Родезии, намного важнее войны западного мира против коммунизма. Ведь мы сражаемся за выживаемость нашей белой расы. Известно ли тебе ( обращение к журналисту. — Е. К. ), что большинство мировых запасов хрома находится в Родезии, а без хрома вся западная индустрия вооружений обречена? Правда, об этом предпочитают помалкивать.

Поверь мне, именно в Родезии и Южной Африке (имеется в виду ЮАР. — Е. К.) решаются судьба и будущее нашей белой расы. Если бы все белые парни, \95\ у которых осталось еще хоть немного мужества, присоединились к нам, проблема Родезии и ЮАР была бы решена в три месяца… и за счет черномазых.

После таких высказываний не удивительно, что О'Нил получил повышение — из карателей (а уж сам-то он знает, сколько «псов войны» нашло позорную гибель в Родезии!) в вербовщики, из родезийской саванны — в парижский ресторан «Сен-Северин» (Латинский квартал). Именно там он открыл свою вербовочную «контору», расписывая собутыльникам прелести жизни наемника, похваляясь своими «приключениями» в Конго, «Биафре», Судане, Анголе, Родезии.

Да, соглашался он, триста-четыреста долларов, которые он обещает от имени своих родезийских хозяев в качестве ежемесячной платы наемникам, — маловато. Еще в 1975 году в Анголе им платили по 1500–2000. (Сами же вербовщики Яна Смита получали десять тысяч долларов «комиссионных» за каждую завербованную ими «душу!) Но есть возможность дополнительных заработков…

Это «премиальные» за участие в боевых действиях — тысяча долларов. Плюс — торговля. Сам он привез в Родезию 40 старых «кольтов» образца 1911 года, уплатив за них 120 долларов и продав за 700. Можно ввозить автомашины, радиотехнику… Власти на это смотрят сквозь пальцы…

Словом, идеи идеями, а денежки денежками. Сторговавшись, «добровольцы» отправляются в Родезию. В Солсбери они являются на Гордон-стрит, где под едва заметной маленькой вывеской действует уже известный нам Ник Лампрехт. Он радушно принимает вновь прибывших и тут же оплачивает их транспортные расходы. После беседы «рекруты» направляются в госпиталь Флеминга для медицинского осмотра. Из госпиталя они с соответствующим заключением возвращаются на Гордон-стрит, где подписывают контракт на 3, 6 или 9 лет. Подписав, кладут руку на библию и произносят слова присяги, \96\заключая ее словами «…и да поможет мне бог!».

Корреспондент парижской газеты «Фран-суар» решил, как говорится, на собственной шкуре познать судьбу наемника в Родезии и отправился в Солсбери. Как бывший военный, он был принят с радостью и направлен на переподготовку в казармы городка Кренборн. В результате во «Франс-суар» появились красочные описания целого ряда «паладинов Запада».

Например, южноафриканец Маккензи, приехавший в Родезию из ненависти к «кафирам», как расисты ЮАР презрительно называют африканцев. Голландец Гуиберт говорил, что завербовался потому, что «немного свихнулся». Джон X., ирландец из Белфаста, приехал «слегка развеяться». Англичане Хьюз и Дейв прибыли из тех же краев, из Северной Ирландии, где упражнялись в «подавлении ирландцев».

Но кто сразу проявил себя в качестве «прирожденного верховода», писал все тот же корреспондент «Франс-суар», так это Мак-Эллизи, маленького роста 35-летний шотландец, по прозвищу Мак. Участие в войнах в Малайзии, на Кипре и в Анголе явно «сделало» ему репутацию.

«Ветеран» Мак замещал инструктора, капрала Фланелли (итальянец), когда тот куда-нибудь отбывал из казармы. К журналисту, не зная его подлинной профессии, Мак испытывал симпатию, как к профессиональному (в прошлом) военному. Однажды он разоткровенничался: