И. МОЖЕЙКО - ИСТОРИЯ БИРМЫ

Монское государство было возрождено за несколько лет до падения Пагана. Отделение монов связано с именем Вареру, мелкого торговца из-под Татона. С его дея-тельностью связано не только возрождение независимого монского государства, но и появление в бирманской истории Сиама — вначале царства Сукотаи, а впоследствии объединенного государства, которое претендовало на часть бирманской территории и войны с которым продолжались в течение нескольких веков.

Если верить сиамским хроникам, Вареру начал деятельность при дворе правителя тайского царства Сукотаи, где стал фаворитом царя Рамкамхенга и даже подарил тому белого слона — первого белого слона (впоследствии ставшего символом царской власти в Сиаме), о котором упоминается в тайских источниках. В 1281 г. Вареру (возможно, с помощью Сукотаи) становится хозяином Татона и Мартабана и заключает союз с правителем Пегу Тарабьей. К 1287 г. они полностью очистили юг вплоть до Прома (ныне Льи) и Таунгу от бирманских войск.

Следующим этапом борьбы за власть на монском юге было соперничество между недавними союзниками. Тарабья пытался захватить Вареру, устроив засаду, но Вареру удалось избежать ловушки и убить Тарабью. Царь Сукотаи признал Вареру правителем всего юга Бирмы. Через несколько лет Вареру смог отразить нападение шанских братьев; после этого в течение десятилетий у монского государства, пользовавшегося покровительством Сукотаи, не было серьезных противников. Бирманские княжества Пиньи и Сагайна были слабы, и все силы [73] отдавали борьбе с шанами Севера и между шбой, а Таун-гу еще не представляло достаточной силы, чтобы вмешаться в борьбу за власть в Бирме.

После смерти Вареру в 1296 г. престол в монском государстве неоднократно переходил из рук в руки (за один только 1331 г. на монском престоле сменилось три царя). Монское государство было ослаблено неурядицами; тем не менее моны смогли после смерти в 1318 г. Рамкамхенга, сыновья которого вскоре растеряли большинство вла-дений, добиться полной независимости от Сукотаи. В течение еще трех десятилетий, пока в Сиаме не было создано государство Аютия, суверенитету монов сиамцы не угрожали.

Когда же в 50-х годах XIV в. сиамцы вновь появились на юге Бирмы, там правил энергичный царь Бинья У (1353–1385), который смог отразить нападения сиамцев и сохранить большую часть территории государства, за исключением столицы — Мартабана, занятого сиамцами в 1363 г. После этого Бинья У перенес столицу в Негу, где она и оставалась до 1539 г.

Бинья У вел обширное храмовое и монастырское строительство. Сильно разросся в те годы и город Пегу. Большие торговые корабли не могли подходить к нему из-за недостаточной глубины Ситауна, однако он был крупным перевалочным пунктом, и торговцы вновь начали селиться в Пегу, постепенно становившемся для иностранных купцов и путешественников синонимом Бирмы вообще.

Основная угроза независимости Пегу исходила не с востока, со стороны сиамцев, и не с северо-востока, откуда совершали набеги шанские и каренские племена, а со стороны Авского царства, объединившего Среднюю Бирму я искавшего выхода к морю. Угроза эта появилась уже в середине 70-х годов, когда к Аве было присоединено княжество Таунгу. Особенно реальной она стала после смерти в 1385 г. Бинья У, которому наследовал его сын Разадари (1385–1423).

Вступление Разадари на престол не обошлось без междоусобной борьбы среди монов. Потерпевший поражение в этой борьбе дядя Разадари Лаукпья бежал к авскому двору и предложил Минджи Свасоке вассалитет монского государства при условии, что тот поможет ему захватить власть в Пегу. [74]

Война затянулась на много лет и продолжалась при преемнике Минджи Свасоке — Минкхауне (1401–1422). Только со смертью последнего бирманцы отказались от попыток подчинить монское царство, которое умело использовало в войне с Авой араканцев, шанов и каренов, так что бирманцы, еще в начале этой «сорокалетней войны» захватившие Пром, так и не смогли продвинуться южнее.

Ко времени окончания войны с монами трудно было найти в Бирме деревню или город, не переходивший несколько раз из рук в руки. Южная Бирма испытала не-однократные нашествия как монских, так и бирманских армий, Северная и Центральная Бирма видела не только монголов и шанов, но и была ареной столкновений между бирманскими княжествами. Население Бирмы уменьшилось в несколько раз, поля были заброшены, многие крестьяне угнаны в рабство.

По сравнению с теми странами, которые подверглись длительной монгольской оккупации, Бирма, казалось бы, находилась в лучшем положении. Хотя монголы дважды проходили с мечом по Бирме, они оба раза сравнительно быстро покидали ее. Однако и этих походов оказалось вполне достаточно. Подорвав устои бирманской государственности, монголы нарушили нормальный процесс ее развития. Это не было сознательным актом, но уничтожение основы экономики восточной деспотии — ирригационной системы — и сложного бюрократического аппарата, заставлявшего крутиться колесо государственной машины, было тяжелым испытанием. По обессилев-шей стране прокатились бесконечными волнами набеги шанских племен, каждый из которых разрушал и без того подорванное хозяйство страны. Даже монастыри не избегли разрушений: шаны в большинстве не были тогда буддистами и религия не мешала им разрушать пагоды и убивать монахов.

Несколько лучшим положение монастырей было в тех местах, куда реже доходили отряды шанов. Монастыри старались поддерживать хозяйство и в периоды спокойствия становились теми центрами, вокруг которых возрождалась [75] жизнь. Поняв это, цари Авы вернулись к политике раздачи земель монастырям, которые обладали рабочими руками, ибо в них жили не только монахи, но и множество крестьян, предпочитавших убежище монастыря невзгодам и превратностям жизни вне их стен.

Впрочем, на этот раз цари пошли на своего рода хитрость: монастыри получали преимущественно заброшенные земли. Вот что говорит одна из надписей авского пе-риода (1386): «Великий царь, опасаясь несчастий самсары, спросил у монахов монастыря Панклей… и дал 1500 пеев земли (пей=0,7 га. — Авт.)… Так как эти земли были разорены китайцами, то они заросли джунглями». Таким образом, монахам отдавалась земля, которую никто не обрабатывал в течение ста лет после нашествия монголов.

В период относительного спокойствия в пределах Авы монастыри играли весьма важную роль в подъеме экономики страны. Монахи, в первую очередь лесные братья, не отказывались от заброшенных земель, и возвращение их в фонд обрабатываемых до какой-то степени помогало бороться с голодом, часто посещавшим Центральную Бирму.