И. МОЖЕЙКО - ИСТОРИЯ БИРМЫ

Договор 1826 г. рассматривался бирманцами как несправедливый и позорный. Сила английской военной машины, которую пришлось испытать на себе бирманской армии, ее явное техническое и тактическое превосходство над бирманскими войсками оказались неожиданностью и, как всякая неожиданность, не укладывались в сознании бирманских сановников, большинство которых предпочитало объяснять неуспех личными качествами генералов, провидением и даже случайностью. Поражение рассмат-ривалось как временная неудача, и, хотя присутствие англичан в бирманских провинциях стало фактом, Баджидо решил продолжать независимую политику.

Прибывший в Аву в 1826 г. посол генерал-губернатора Джон Кроуфёрд столкнулся с трудностями при заключении торгового договора с Бирмой. Договор, предусматривавший ряд привилегий для английских торговцев, сам по себе был дополнительным унижением для бирманцев. Бирманское правительство решительно сопротивлялось большинству пунктов этого договора, и в результате из 22 его статей в окончательном тексте осталось только четыре. Бирманское правительство попыталось использовать заинтересованность англичан в заключении договора и изъявило желание рассмотреть с послом пограничные вопросы, поскольку соответствующая часть договора в Яндабо была весьма туманной и проблема разграничения бирманской территории и английских владений была чревата дальнейшими конфликтами. Но Кроуфёрд, весьма презрительно относившийся к бирманцам и характеризовавший бирманское правительство как «невероятно невежественное и подозрительное», отказался выходить в переговорах за рамки торгового соглашения, которое и было подписано в ноябре 1826 г. Опасения бирманцев по поводу того, что англичане могут воспользоваться туманными местами в Яндабоском договоре для расширения своих приобретений, под-твердились в ходе переговоров относительно границы с Манипуром. Так как часть бирманской территории была оккупирована во время войны 1824–1826 гг. манипурским раджой, бирманцы потребовали, чтобы эта территория была им возвращена. Представитель англичан заявил, что карта, которой пользовались бирманцы, фальсифицирована, и возмущенные бирманцы покинули переговоры. Тогда англичане в одностороннем порядке поставили на берегу Чиндуина пограничные знаки, но протест бирманцев был настолько решителен, что знаки сняли, хотя окончательного решения по этому вопросу не было принято. Инцидент в Манипуре был только частным случаем — такого рода происшествия случались и в других районах.

В 1830 г. в Аву прибыл английский резидент майор Г. Бёрни, представитель «умеренного» крыла британской колониальной администрации. Бёрни удалось до некото-рой степени преодолеть обстановку недоверия к англичанам, царившую при дворе Баджидо. В отношениях Бирмы с англичанами наступила разрядка, и в 1833 г. генерал-губернатор даже принял решение, признающее точку зрения бирманцев на пограничный спор с Манипуром правильной.

Объяснение этим переменам нетрудно обнаружить. За восемь лет, прошедших со дня присоединения не британским владениям ряда областей Бирмы, они не дали ни рупии дохода, расходов же требовали больших. Враждебность населения, нелегкий климат, отдаленность от центра — все это привело к тому, что англичане уже по-думывали, как бы избавиться от бирманских территорий. Существовал даже план передачи Тенассерима Сиаму в обмен на торговые концессии, однако антианглийская по-зиция Сиама заставила отказаться от этого плана. Бёрни вел переговоры с царем Баджидо, предлагая на определенных условиях продать Бирме ее же территории или обменять на другие бирманские земли. Бирманский двор отказался от такой покупки из-за отсутствия средств: только в 1832 г. Бирме удалось полностью уплатить контрибуцию, сильно разорившую страну, ибо для ее уплаты были введены чрезвычайные налоги. К тому же Баджидо надеялся, что англичане, поняв нерентабельность Тенассерима, возвратят его Бирме без всяких условий.

Бирманцев тяготило присутствие в столице британского резидента. Несмотря на то что Бёрни удалось установить личные контакты с некоторыми представителями бирманской знати, в том числе с братом царя принцем Таравади, его постоянное пребывание при дворе было в свете существовавших в Бирме обычаев унизительным для страны. Это объясняется тем, что бирманцы рассматривали постоянных послов, посылаемых ими, например, к шанским собвам, как наблюдателей за делами вассального государства. Дипломатическое посольство в бирманском понимании было временным, и посол, выполнив свою миссию, должен был уехать обратно. В соседних суверенных странах Бирма не имела постоянных посольств; вопросы внешней политики решал только царь с министрами, без посредников.

По этой же причине бирманцы отказались направить посла в Калькутту. А когда Бёрни вернулся в Бирму после отпуска в 1835 г., подверженный все усиливающимся приступам душевной болезни Баджидо отказался принять его: присутствие английского посла в столице было невыносимо для царя.

Развивавшаяся душевная болезнь царя вызвала борьбу за власть при бирманском дворе. При жизни Баджидо фактическими господами страны были его жена и ее брат Миндаджи, которые скопили в своих руках громадные средства. В некоторых районах чиновники более половины налогов собирали в пользу царицы и Миндаджи, оставляя казне меньшую часть. Труднее всего приходилось монскому населению Южной Бирмы, которое пострадало как от войны, так и от чрезвычайных поборов после ее окончания. Уже в 1826 г. восставшие крестьяне осадили Рангун, и только через год, послав на юг целую армию, правительство смогло подавить восстание. Крестьянские бунты охватили и собственно Бирму: в начале 30-х годов, например, один из крестьянских отрядов напал на Амарапуру.

В начавшейся после смерти Баджидо борьбе за власть принц Таравади обратился к восставшим крестьянам, и они пришли в 1837 г. к нему на помощь, надеясь, что он уничтожит чиновников и ненавистных царицу и ее брата. В первые дни после захвата власти Таравади (1838–1846) по настоянию вождей крестьянских отрядов казнил несколько особенно ненавистных чиновников, не тронув царицу и Миндаджи. Вскоре после этого, расколов единство крестьянских вождей обещаниями должностей и пе-реманив некоторых из них к себе на службу, Таравади остальных казнил. Но как только обнаружилось, что царь не собирается выполнять своих обещаний, восстания разгорелись с новой силой. Не помогла и казнь в 1840 г. царицы и Миндаджи, замешанных в одном из заговоров. В 1838 г. снова восстали моны, в 1840 г. — шаны, в 1844 г. — карены.