Андрей Сухомлинов - Василий, сын вождя

Артем Федорович негодует, читая "воспоминания" учительницы Уваровой, которой, оказывается, вообще никогда не существовало в природе.

В книге Владимира Успенского рассказывается о том, что любимым занятием Василия было "отрывание лапок у майских жуков и надувание лягушек через соломинку".

- Это какой-то бред, - говорит Артем Федорович, - Василий самозабвенно любил животных и всякую живность до конца своих дней.

Опровергает А.Ф. Сергеев и версию о том, будто бы И.В. Сталин за столом часто наливал Василию-ребенку вино, что и привело впоследствии его к алкоголизму.

- Не было этого никогда, - утверждает Артем Федорович.

Категорически не согласен Сергеев с тем, что Василий награждался незаслуженно, плохо воевал и неумело командовал частями, жил в роскоши и распутничал.

Артем Федорович рассказал, что юридически он не был приемным сыном Сталина. У него была все эти годы мать, он воспитывался ею, некоторое время жил в доме для детей погибших старых большевиков, а потом уже в семье Сталина, вместе с Василием. Он жил с ним и в Кремле, и на даче в Зубалово. Учились вместе в школах.

Артем Федорович вспоминает, что Василий в науках был не силен и, как большинство детей, усидчивостью не отличался. Дневник его "украшали" в основном тройки, которые он усиленно скрывал от отца и матери. Неоднократно прятал свой "троечный" дневник у него, Артема, и просил сохранять эту тайну.

Зато в спорте Василий был лучше многих. Хорошо играл в футбол в составе школьной команды, участвовал в кроссах и эстафетах по бегу, рано научился водить машину и мотоцикл. Увлекался "взрослой" игрой в бильярд и обыгрывал всех подряд. Особенно активно занимался он конным спортом, тренировался в манеже и вскоре начал выступать по "классу мастеров", в то время как остальные занимались в так называемом "пионер-классе". Тренировался он под другой фамилией - Волков, - так решила охрана отца. "В конном спорте успехов можно достичь только в честной борьбе, ведь лошадь у спортсмена фамилии не спрашивает, - шутит Сергеев. - Вообще-то охранники сильно не следили за Василием, - продолжает Артем Федорович. - Одно время у него был один охранник, потом и его убрали". Это подтверждает и сын А.И. Микояна, Степан Анастасович, который дружил с Василием. У Микояна-старшего было 5 сыновей: Степан, Владимир, Алексей, Вано и Серго. Трое были летчиками; Степан стал Героем Советского Союза, Владимир погиб под Сталинградом в воздушном бою в 1942 году, Алексей стал генералом командиром авиационного объединения. Вано и Серго, будучи школьниками, во время войны были репрессированы и 6 месяцев провели под арестом на Лубянке: НКВД "установил", что младшие сыновья А.И. Микояна состояли в каком-то школьном "тайном обществе", за что потом их обоих выслали в Душанбе. На момент ареста Серго было 14 лет, а Вано - 15. Свое 16-летие Вано "отпраздновал" в лубянской камере.

Все это произошло после того, как в 1943 году в Москве на мосту, что у "Дома на набережной", 16-летний сын наркома авиационной промышленности СССР А.И. Шахурина - Владимир - из-за безответной ранней любви застрелил 16-летнюю дочь известного дипломата К.А. Уманского Нину и застрелился сам. Пистолет ему дал один из младших сыновей Микояна. Гнев Сталина-старшего был страшен. Вел дело лично начальник следственной части по особо важным делам НКВД Л.Е. Влодзимирский.

Старший сын Микояна - Степан - был на год младше Василия.

Степан Анастасович вспоминал, что с Василием они учились в одной школе, куда ездили на трамвае от Кремля, играли с ним в футбол на даче.

"Парень был он хороший, - говорит С.А. Микоян, - правда, в футболе во время игры мог обидеть соперника - нагрубить и "подковать" его". С.А. Микоян говорит о том, что их родителям заниматься детьми времени не оставалось. "Мой отец уходил на работу, когда мы ещё спали, а приходил, когда мы уже спали", - с грустью произносит он.

К слову сказать, Степан Анастасович Микоян шел "по пятам" Василия, он тоже учился во 2-й артиллерийской спецшколе, в Качинской Краснознаменной авиационной школе, во время войны служил в знаменитом 32-м гвардейском истребительном авиационном полку, которым командовал Василий Сталин, и летал с ним в паре на боевые задания.

Надо признаться, что, беседуя со Степаном Анастасовичем, я все время ожидал, что он заговорит об отрицательных качествах Василия, но ничего, кроме того, что тот был грубоват и чрезмерно резок с окружением, я не услышал.

Но обратимся к другим свидетельствам.

Артем Федорович вспоминает, что И.В. Сталин не баловал их своим вниманием. Все время работал, читал что-то, писал даже на отдыхе, на море.

И учебой детей, как казалось А.Ф. Сергееву, Сталин-старший не интересовался, поручая это начальнику своей охраны Власику и его офицерам, а также воспитателям, но тем не менее Василий отца побаивался и однажды безнадежно сказал Артему: "Если не будет троек, то отец обещал взять на дачу, на юг".

От троек Василий в тот год, естественно, не избавился и на море не поехал. Все лето они тогда провели на даче в Зубалове.

Тепло отзывается Артем Федорович Сергеев о Надежде Сергеевне, опровергая слухи о том, что она была невнимательной, недоброй и угрюмой. Он запомнил её милой, доброй, красивой, игравшей на пианино и проявлявшей о них с Василием и Светланой заботу. Это, кстати, просматривается и в её письмах.

О самоубийстве Н.С. Аллилуевой А.Ф. Сергеев, которому в тот год, как и Василию, было без малого 12 лет, вспоминает, что 7 ноября 1932 года он стоял во время парада рядом с ней на трибуне на Красной площади и она все время жаловалась на головную боль. В следующую ночь она застрелилась.

Бытуют версии, что Н.С. Аллилуеву убил И.В. Сталин. К великому сожалению, мы не имеем материалов расследования загадочных смертей Аллилуевой, Крупской, Орджоникидзе, Горького. Приходится по крупицам собирать сведения и доказательства, устанавливать истину.

Обратимся к дневнику М.А. Сванидзе, родственницы первой жены И.В. Сталина - Екатерины Сванидзе, который проясняет отношение И.В. Сталина к смерти жены.

28.12.1934 г.1

...Иосиф встал и сказал: "Раз заговорили об академии, разрешите выпить за Надю". Я пишу, а у меня опять полные глаза слез, как в тот момент. Все встали и молча подходили с бокалами к И. Нюра2 и я подошли и поцеловали И. в щеку. У него было лицо полное страдания. Минута была тяжелая. Опять отогнали настроение и зашумели.

После двух тяжелых потерь3 И. очень изменился. Стал мягче, добрее, человечней. До Надиной смерти он был неприступный, мраморный герой, а теперь он потрясает своими поступками, я бы сказала, даже слишком обывательски, человеческими.

9.V. 1935 г.

Заговорили о Яше. Тут И. опять вспомнил его отвратительное отношение к нашей Надюше, вновь его женитьбу, все его ошибки, его покушение на жизнь, и тут И. сказал: "Как это Надя, так осуждавшая Яшу за этот его поступок, могла сама застрелиться. Очень она плохо сделала, она искалечила меня". Сашико1 вставила реплику - как она могла оставить двух детей - "Что дети, они её забыли через несколько дней, а меня она искалечила на всю жизнь. Выпьем за Надю!" - сказал Иосиф. Женя сказала: "У Нади были приступы тоски, Надя была больна - (это со слов Канель я сказала Нюре и Жене)". "Я этого не знал, я не знал и того, что она постоянно принимала Koffein, чтоб подбадривать себя".