Манаф Сулейманов - Дни минувшие (Исторические очерки)

Правда с этого балкона нефтяным магнатам приходилось наблюдать и другие сцены. Однажды во время многодневной стачки бакинского пролетариата сюда стеклись тысячные толпы забастовщиков, и капиталистам не оставалось ничего иного, как подписать договор с рабочими, удовлетворив большинство их справедливых требований.

Стараясь досадить друг другу, миллионеры возводили в городе дворцы роскошные, величественные чертоги. Все они разительно отличаются один от другого и каждый по-своему прекрасен.

За короткое время в Баку воздвигли несколько культовых сооружений храмы, мечети, соборы: Тазапирскую и Голубую, или Аждарбековскую, мечети, Будаговскую церковь, лютеранскую кирху, православный собор.

Храм Александра Невского, или, как его называли, "Гызыллы килсеси" ("Золоченая церковь"), поднялся на высоком холме в центре города. Золотые купола ослепительно сверкали под солнцем. Они были видны за десятки верст. Капитаны кораблей определяли в море направление по главному куполу, венчавшему храм.

Александр III, отпустивший ассигнования на сооружение в Баку монументального кафедрального собора, поставил условие, чтобы собор был исключительным по роскоши и красоте. Посовещавшись, зодчие решили строить храм, похожий на церковь в Новом Афоне, но во всем превосходящий ее. Сам академик Марфельд был назначен главным архитекторов. Из Нового Афона привезли чертежи, рисунки. Когда проект был почти готов, выяснилось, что средств отпущенных царем, маловато. Начался сбор пожертвований. Из двухсот тысяч рублей, собранных в Баку, сто пятьдесят тысяч рублей пожертвовали мусульмане.

В начале октября 1883-го года Александр III с женой и двумя сыновьями, в сопровождении огромной свиты, прибыл из Тифлиса в Баку. Вокзал был подготовлен к торжественной церемонии: всюду ковры, море цветов, стены расцвечены флагами, на заборах, на плоских крышах одноэтажных привокзальных строений пылали светильники, расставленные в нескольких аршинах друг от друга. По одну сторону выстроились миллионеры, дворяне, купцы, по другую высокие гражданские и военные чины. Сплошной стеной стояли солдаты с оружием наизготове. От населения города приветствовать царя уполномочили Гаджи Зейналабдина Тагиева.

Царский поезд остановился у перрона. Немного погодя в дверях вагона показался император в военном мундире. Все обнажили головы. Кроме Тагиева. Губернатор настойчиво прошептал ему что-то на ухо, но он не обратил внимания. В окружении губернатора, городского головы, "отцов города" Тагиев подошел приветствовать царя. Тот недовольно уставился на его папаху и спросил:

- Ты чей подданный?

"Подданный вашего величества", - зашептал Тагиеву губернатор. Но Гаджи Зейналабдин ответил по своему разумению:

- Я подданный Российской империи.

Александр III спустился на привокзальную площадь и сел в царскую карету.

Бакинский плотник Муталлиб-киши- очевидец описываемых событий - с интересом рассказывал:

За три дня до приезда царя глашатаи обошли все кварталы города с вестью о том, что его величество император всероссийский изволят пожаловать в Баку. В объявленный день народ с раннего утра заполнил Балаханскую, Базарную улицы и Кубинскую площадь, по которым должен был проследовать царский экипаж. В то время по обе стороны этих улиц тянулись невзрачные одноэтажные домишки. От вокзала и до старого мусульманского кладбища по улицам разостлали ковры, паласы. На крыши водрузили факелы. Они полыхали вовсю. Вдоль проезжей части выстроились солдаты!. Народ прижимался к стенам, толпился за спинами солдат. Впереди стояли русские, за русскими - инородцы. Все с нетерпением ожидали появления царя.

Вдалеке показалась сияющая золотом и серебром карета императора. Она направлялась к Кубинской площади. Позади кареты ехали казаки, по бокам ее окружали жандармы. Прочие следовали на расстоянии. Вдруг сквозь строк-солдат прорвался старик-мусульманин с пылающим факелом в руке. Он бросился бежать впереди кареты. Казаки, пришпорив коней, мгновенно взяли его в кольцо.

Увидев это, царь велел остановить карету и приказал подвести старика. Старик бросился на колени, подал августейшей особе челобитную. Переводчик, просмотрев ее, доложил суть дела. Император милостиво улыбнулся и что-то поручил своему адъютанту. Старика отпустили. Позже выяснилось, что он подал жалобу на собственного сына. который вышел из-под отцовского повиновения, отказывает в помощи престарелым родителям. Парень служил чиновником в городской управе. Позже сочинили легенду, будто император пожаловал старику чин, на класс выше, чем чин его сына, дабы тот впредь слушался родителя, не смея нарушить табель о рангах.

Карета приближалась к месту старого мусульманского кладбища. Здесь уже - был вырыт огромный котлован под фундамент собора. Крыши близлежащих домишек были усыпаны людьми. Карету встретили рукоплесканиями и криками "Ура!". Царь в сопровождении двух священников спустился в котлован. Царю поднесли золотой слиток в виде небольшого кирпича. Тотчас начался молебен. Царь обтер кирпич полой своего мундира и заложил его в кладку собора. Туда же рукой императора были заложены подношения бакинских миллионеров - ларцы с драгоценностями, дубовые ящики с империалами, бронзовые сосуды с золотом и серебром. Царь поместил в тайник слиток, где обозначалась дата строительства храма. Напутствуемые молитвами "святых отцов", каменщики заделали тайник.

Наутро гонцы - кто пешим, кто верхом на осле или верблюде - разнесли по улицам и базарам новую весть: эй, люди, слушайте и расскажите тем, кто не слышал. Царь-батюшка, явив высочайшее милосердие, помиловал арестантов. Завтра он сам выпустит их из тюрьмы. Каждый, кто хочет, может посмотреть на это.

Уже с рассвета вокруг центральной городской тюрьмы, что находилась между Губа-мейданы и Кемюрчю-мейданы, началось столпотворение. Муталлибу он был тогда совсем мальчишкой - удалось пробраться поближе. Царская карета, окруженная эскортом казаков, остановилась у чугунных ворот тюрьмы. Из кареты вышел император. Это был грузный, внушительного вида мужчина с рыжей бородой. Глаза у него сверкали. Он сделал знак. С лязгом отворились огромные железные ворота. Заключенных по одному стали выводить на Ганлы-тепе Кровавую горку. Они шли, согнувшись, и все старались прижаться к стене. Видно, уж очень грозным показался им облик "милосердного" царя-батюшки.

В этот день муллы, собрав народ в мечетях, возносили молитвы за здравие самодержца российского, его семьи, потомков, желали царской династии и ее трону незыблемости и долголетия. Не прошло и месяца после этой "амнистии", как жандармы отправились по домам, вылавливая всех, выпущенных царем на волю и за "непослушание" водворяя их обратно в тюремные камеры.