Сергей Платонов - Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года. С предисловием Николая Старикова

Однако, когда царь объявил Никону об избрании его на патриарший престол, Никон решительно отказался. Его долго упрашивали, и он дал свое согласие лишь тогда, когда царь обещал ему слушать его во всем, «яко начальника и пастыря и отца краснейшаго». Это обещание Никон разумел в том смысле, что ему даются особые полномочия и высшая власть. Царь поддерживал в нем такую мысль: он почтил Никона титулом «великого государя», которым в свое время пользовался, как царский родитель, патриарх Филарет. Уезжая на войну с Речью Посполитою (1654), царь поручил Никону все управление государством и попечение над царскою семьею. В руках Никона сосредоточились не только церковные, но и государственные дела. Без него ничего не предпринималось и не решалось во дворце. Никон стал как бы соправителем царя; он сам называл свое правление «державою» и свою власть открыто равнял с государевою. Так понимал Никон свое патриаршество.

§ 86. Удаление и низложение патриарха Никона.По характеру своему Никон пользовался своим влиянием и властью очень решительно и круто, требовал почтения и повиновения ото всех, скоро и жестоко наказывал ослушников. Хотя Никон устроил для церкви и духовенства много полезного, однако духовенство не любило его за его властолюбие и крутой нрав. Не любили его и придворные. Они должны были поневоле терпеть его вмешательство в государственные дела и его высокомерное отношение; но они хорошо понимали, что Никон пользуется таким значением не по праву, а только по государевой любви и милости. Естественно было среди придворных желание отнять у патриарха эту милость, а вместе с тем уничтожить его влияние и силу.

Понемногу и царь начал освобождаться от слепого подчинения Никону. Этому много содействовали путешествия молодого царя в Литву и Ливонию на театр войны. Во время походов он увидал много нового как на Руси, так и за границею. Он возмужал, приобрел самостоятельность ума и характера, сознательнее стал относиться к московским делам и людям; ему стало не нравиться открытое величание Никона. Правда, царь Алексей не изменил сразу дружественного обращения с патриархом; однако между ними стали происходить короткие размолвки и царь не раз сердился на патриарха за его самовольство. С течением времени эти размолвки становились чаще и сильнее. Наконец в 1658 году последовал окончательный разрыв. Никона перестали призывать во дворец на придворные торжества и церемонии. Однажды царь прислал ему сказать, что он гневен на патриарха за то, что тот держит себя самовластно и именуется «великим государем». Получив такое извещение от царя, не желавшего лично видеться с патриархом, Никон решил оставить патриаршество на Москве. Отслужив последний раз литургию в Успенском соборе (10 июля 1658 года), он снял с себя патриаршее облачение и уехал из Москвы в «Новый Иерусалим», иначе Воскресенский монастырь, который он сам себе устроил (в 40 верстах от Москвы) на личные средства.

С отъездом Никона наступила смута в русской церкви. Вместо ушедшего со своего престола патриарха надобно было избрать нового. Но поведение Никона не допускало до этого: хотя он сам торопил с избранием патриарха, однако о себе самом давал понять, что, оставив, московскую кафедру, он не снял с себя патриаршего сана. Выходило так, что Никон оставался патриархом, только не в Москве. Понятно, что, имея уже одного патриарха, русская церковь не могла избирать другого. Надобно было снять с Никона патриаршество. Об этом и поднят был вопрос на соборе русского духовенства. Большинство собора было против Никона и постановило лишить его сана; но меньшинство доказывало, что поместный собор не имеет такой власти над патриархом. Это так запутало дело, что оно могло быть разрешено только междуцерковным советом. Восточные патриархи изъявили свое согласие на устройство в Москве собора греческих и русских иерархов. Два патриарха лично приехали в Москву (Александрийский и Антиохийский), а два другие (Цареградский и Иерусалимский) прислали свои грамоты и представителей. В конце 1666 года составился в Москве «великий собор» для суда над Никоном; на нем присутствовало до 30 архиереев, русских и греческих, от всех главных церквей православного востока.

В ожидании соборного суда над собою Никон держал себя очень неспокойно и этим раздражал государя. Он вздумал было самовольно приехать из своего монастыря в Москву и снова занять патриарший престол; но его тотчас же отправили назад в монастырь, не позволив и дня остаться в Москве. Он пытался далее сам вступить в сношения с патриархами и писал им послания, в которых, не стесняясь, жаловался на бояр и на самого царя. Послания Никона были перехвачены и на соборе послужили тяжкою уликою против него же. Собор сначала познакомился с делом в отсутствие Никона. Затем позвали самого Никона, чтобы выслушать его объяснения и оправдания. Никон держал себя гордо и неуступчиво, вступал в споры с обвинителями и с самим царем, который в слезах и волнении жаловался собору на многолетние провинности патриарха. Собор единогласно осудил Никона и лишил его патриаршего сана и священства. Обращенный в простого инока, Никон был сослан в Ферапонтов монастырь близ Белоозера [84].

Никон действовал властолюбиво и высокомерно не только по своей энергичной и властной натуре, но и по своим взглядам на значение церковной власти. «Священство выше царства», говорил он: «священство от Бога, помазание же на царство от священства»; «Господь Бог, когда сотворил землю, повелел двум светилам светить ей, солнцу и месяцу, и чрез них показать нам власть архиерейскую и царскую, солнцем – власть архиерейскую, месяцем – царскую»; «в вещах мирских царь и архиерей не выше один другого»; «в вещах же духовных архиерей великий выше царя». Говоря так, Никон не мог смотреть на себя иначе, как на «великого государя». Но притязания Никона не имели почвы в русском быту, так как на Руси духовенство никогда не ставило себя выше князей и царей и не искало мирской власти и прямого влияния на государственные дела. Поэтому Никон не нашел себе сочувствия не только в светском обществе, но даже и в духовенстве. Его стремление к особому возвышенно патриаршеского авторитета приписывали его личной гордости и заносчивости, и собор согласно осудил Никона [85].

§ 87. Исправление богослужебных книг до Никона.Не менее важным делом в церковной жизни в патриаршество Никона было исправление богослужебных книг и церковный раскол.

До появления в Москве книгопечатания при Иване Грозном церковные книги на Руси переписывались от руки. Писцы работали без должного надзора, допускали много описок и ошибок и, окончив работу, не проверяли своих рукописей. Поэтому в писаных книгах с течением времени накопилось очень много бессмыслиц и неверностей. Стоглавый собор 1551 года (§ 58), сознавая неудобство и соблазн такого положения дела, требовал, чтобы духовенство принимало меры к исправлению плохих книг и «правило» их само, сличая с хорошими рукописями. В то же время в Москве решили учредить «печатный двор» для изготовления печатных книг, в которых можно было иметь однообразный, проверенный и исправленный текст. Московский «первопечатник» дьякон Иван Федоров устроил типографию в Москве (1563) и начал печатать в ней церковные книги. Однако дело не пошло: из‑за каких‑то неудовольствий Иван Федоров переселился из Москвы в Литву, и типография заглохла. Она была восстановлена после смуты, когда во всем государстве, вследствие разорения, грабежей и пожаров, стала большая нужда в церковных книгах. В первые же годы царствования Михаила Федоровича в Москве начали печатать церковные книги под руководством известного нам Троицкого архимандрита преп. Дионисия и некоторых других монахов Троице-Сергиева монастыря. Однако и на этот раз начались неудовольствия. Лица, наблюдавшие за печатанием, так называемые «справщики», ссорились между собою; Дионисий был ими обвинен в ереси и заточен в монастырь, где пробыл до тех пор, пока не был оправдан и освобожден патриархом Филаретом.