Луи Лохнер - Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх

Не прошло и года, как Уинстон Черчилль написал Гитлеру открытое письмо, опубликованное в «Лондон таймс» [57] Приведено в Sonntagsbote, Cologne/Speyer, February 3, 1952. : «Если когда-нибудь на Англию обрушится национальная катастрофа, сравнимая с той, что постигла Германию в 1918 году, я буду молить Бога, чтобы Он послал нам человека Вашей силы воли и духа».

За поездкой Ллойд Джорджа в Германию вскоре последовал первый государственный визит Италии – министра иностранных дел графа Галеаццо Чиано, зятя Муссолини, и официальный визит министра иностранных дел Австрии Гвидо Шмидта. В ту же осень гостями нацистской организации ветеранов войны стали французские военные ветераны во главе с Анри Пичо. Весной следующего, 1937 года бизнесмены всего мира собрались в Берлине на конференцию Международной торговой палаты. Нацистское правительство устроило гостям самый роскошный прием со времен кайзера Вильгельма II. Знатные посетители пришли в неописуемый восторг от праздничного представления по мотивам «Тысячи и одной ночи», которое министр пропаганды Йозеф Геббельс устроил на Павлиньем острове рядом с Берлином. Американец Томас Ватсон, президент этой всемирной конференции, и Фентерер Ван Влиссинген, его голландский преемник, получили из рук фюрера высокие награды. (Когда Гитлер объявил войну Соединенным Штатам, Ватсон поспешил возвратить награду.)

Когда стало известно, что в ноябре 1937 года лорд Галифакс прибудет в Берлин исключительно как частное лицо, собираясь присутствовать на ежегодной Охотничьей выставке и участвовать в охоте с Германом Герингом, мировая общественность и особенно германская обратили внимание на то, что он ездил в Берхтесгаден, где долго совещался с Гитлером в присутствии министра иностранных дел Константина фон Нойрата, а позднее посетил Германа Геринга и Йозефа Геббельса и имел с ними длительные переговоры. Британское правительство вынуждено было сообщить прессе, что переговоры носили «исключительно ознакомительный характер». Но признало, что перед поездкой лорда Галифакса в Германию он был тщательно проинструктирован премьер-министром Чемберленом и министром иностранных дел Энтони Иденом.

Поспешили засвидетельствовать свое уважение гитлеровскому Третьему рейху и другие не менее знатные лица. Герцог Виндзорский с супругой посетили страну нацистов в качестве личных гостей Роберта Лея. Социалист Бернард Шоу нашел добрые слова в адрес человека, изгнавшего из Германии его единомышленников.

В тот же 1938 год все послы крупнейших стран, аккредитованные в Берлине, приняли приглашение Гитлера посетить в ноябре ежегодное партийное торжество в Нюрнберге – все, кроме посла Соединенных Штатов Уильяма Додда, который направил вместо себя меньшего по чину представителя посольства. Британскому послу сэру Невиллу Хендерсону, аккредитованному в Берлине только весной 1938 года, довелось испытать сильное унижение: его просьбу о встрече с Гитлером откладывали со дня на день, хотя у него было распоряжение обсудить с Гитлером кризис с Чехией, который в это время достиг своего апогея. Ему объясняли, что фюрер слишком занят. И это проделывалось по отношению к личному представителю ее королевского величества!

Невозможно переоценить угнетающий эффект, какой производили внимание и уважение к Гитлеру со стороны официальных лиц и знаменитостей иностранных государств на разрозненных, но присутствующих во всей стране оппозиционно настроенных к режиму немцев, встревоженных невиданным усилением его власти. Этим людям приводились мощные возражения и помимо ссылок на лестные отзывы иностранцев: постоянные торжественные заверения Гитлера в его миролюбивых устремлениях, его решимость добиться независимости и величия Германии без кровопролития, успехи в международных отношениях. Казалось, все это снова и снова доказывало его правоту. Одобрение его политики иностранцами вызывало упадок духа оппонентов Гитлера в родной стране, временами заставляя усомниться в своем здравом рассудке. Восторги мирового сообщества, казалось, подтверждали, что Гитлер был величайшим лидером, возможно, избранником судьбы, посланным для спасения Европы.

Последние надежды на смягчение и отрезвление гитлеровского режима были сметены, когда Гитлер убедил британского премьер-министра Невилла Чемберлена, французского премьера Эдуарда Даладье и диктатора Бенито Муссолини согласиться на раздел Чехословакии 30 сентября 1938 года – в день, который стал известен как Мюнхенское умиротворение. «Я привез мир нашему времени!» – воскликнул Чемберлен, вернувшись в Лондон, размахивая договором.

На фоне международного одобрения Гитлера разочарование народа уступило место тупой покорности неотвратимой судьбе.

До Первой мировой войны, начавшейся в 1914 году, в мире не считали, что война не приносит выгоду. Сэр Норман Энджелл обращался к «глухим», прозорливо утверждая в своей революционной книге «Великая иллюзия», что следующая война принесет разорение как победителю, так и побежденному. И когда ему с насмешкой указывали на тщетность его усилий, он только вздыхал и говорил: «Что ж, нас не слушали, но мы были правы».

Однако война 1914–1918 годов доказала всем предпринимателям, что стране и бизнесу намного выгоднее мир, а не война, что современная война слишком дорого обходится. Даже победитель несет тяжелые потери и длительную финансовую нестабильность.

Пугающие темпы изобретения, усовершенствования и наращивание оружия уничтожения заставили всех осознать, что укрепления перестали быть неприступными, что в наш моторизованный век расстояния не являются помехой, что современные огневые орудия способны стереть с лица земли целые города.

Более того, во время Первой мировой войны было применено новое оружие, которое в последующие годы получило дальнейшее развитие, так что слово «безопасность», по сути, стало бессмысленным. Этим оружием была авиация. До того как воздух тоже стал служить богу войны Марсу, военные заводы размещались в стране таким образом, чтобы даже стремительно наступающая вражеская армия не могла помешать производству. Рабочие спокойно ходили на работу, боеприпасы и новое вооружение безопасно доставлялись по железной дороге и водными путями. Все изменилось с появлением у воюющих стран военной авиации.

Во время Второй мировой войны и после ее окончания было изобретено еще более страшное оружие – атомная и водородная бомбы. Одно упоминание о них вызывает дрожь.

Сказать, что германские промышленники желали войны и поэтому поддерживали режим Адольфа Гитлера, равносильно утверждению, что все они отличались беспросветной глупостью. Если страшный опыт Первой мировой войны не смог открыть им глаза, то хотя бы наблюдения за гражданской войной в Испании, когда в небе над ней кружили военные самолеты шести стран, в том числе Германии, используя его как испытательный полигон, должны были преподать им серьезный урок об опасности воздушной бомбардировки как для армии, так и для мирного населения.